*   *   *

*   *   *

− 2 −

− 3 −

− 4 −

*   *   *

*   *   *

− 5 −

− 6 −

*   *   *

     19 августа 1963 г.
     15 час. 05 м.
     Борт атомной субмарины "Скорпион".
     Пролив Басса.
     S 38^o 34'; E 144^o 40'; Глубина 214 f.

      В своей каюте коммандер Митчелл слушал доклад судового врача Энтони Ле Грея.
      − У командира еще вчера начался острый период лучевой болезни, − докладывал врач. − Насколько я знаю он продлиться сутки или несколько суток. Потом командир снова почувствует улучшение. Хотя в данном случае я не уверен. Похоже, командир где-то подцепил еще какую-то заразу.
      − Какую заразу?
      − Не знаю, но судя по высокой температуре, видимо какой-то вирус. Командир сказал мне, пока не потерял сознание, что мог простудился неделю назад на рыбалке. Оказывается, он с друзьями ездил в горы, а там еще было холодно, и местами лежал снег.
      − Как его состояние сейчас?
      − Не очень. Радиация сильно ослабляет иммунитет, а тут еще вирусная инфекция. Но я дал ему антибиотик и успокаивающее. Он сейчас или спит или в полубессознательном состоянии. Я буду за ним наблюдать. Мне поможет Джексон. Кроме лучевой болезни и неизвестного мне заболевания я диагностирую у командира Слейтона астенический синдром.
      − А это что такое?
      − Такое состояние проявляется в повышенной утомляемостью, ослаблением способности к физическому и умственному напряжению. Обычно астенический синдром развивается как результат хронической болезни. Больного охватывает раздражительность, возбудимость, которая быстро сменяется слабостью, наблюдается аффективная лабильность нервной системы.
      − Попроще пожалуйста, мистер Ле Грей, − попросил Митчелл.
      − Самочувствие меняется как на волнах. То раздражимость, по любому пустяку, когда раздражает яркой свет, громкие звуки и резкие запахи, то вдруг общая слабость. Часто больные жалуются на преследующие их воспоминания и полубредовые мысли.
      − Да и командир ругался по поводу запахов. Хотя у нас всегда чем-то пахнет, и он всё стремиться, как можно скорее утопить субмарину, − заметил Митчелл. − Вы считаете, это связано с лучевой болезнью или с чем-то еще?
      − Скорее в большей степени с лучевой болезнью, − подтвердил врач.
      − А есть ли лечение от этого... синдрома?
      − Точно не знаю. Насколько я помню, синдром исчезнет вместе с причиной его вызвавшей.
      − Если ли какое-нибудь лечение от лучевой болезни?
      − Лечение только одно. Находиться при низкой радиации.
      − Значит на борту лодки?
      − Совершенно верно. Здесь самый низкий уровень радиации.
      − Почему команда до сих пор не больна?
      − Команда больна только в слабой форме. Фактически болезнь проявилась кроме командира еще у двух офицеров и двух матросов. Эти парни много дней провели на берегу и заявились на борт уже в последние дни.
      − Кто именно из офицеров? − спросил Митчелл.
      − Лейтенант Хофман, он видимо переоблучился тогда на Гавайях, и лейтенант Дэвенпорт, где он облучился, я не знаю. Возможно сказалась индивидуальная реакция, хотя его состояние лучше чем у других больных. Остальные члены экипажа получили меньшую дозу, и у них пока не наблюдается признаков болезни. Вы, сэр, же помните, что дали мне разрешение на профилактические меры.
      − Вы считает мистер Ле Грей, что это дало результат?
      − Ну, безусловно. Смотрите, сэр. Последний месяц после возвращения из похода команда жила на борту авианосца и на борту субмарины. Даже корпус авианосца как вы понимаете, ослабляет радиацию. Не говоря уж про корпус субмарины, который намного толще. Команда почти все время проводила на борту лодки, занимаясь ремонтными работами, и здесь же спала. Кроме того, я рекомендовал боцману Мартинелли ежедневно драить жилые отсеки. Я сказал, что это полезно для подержания дисциплины, и для защиты от радиации. Боцман все понял правильно и заставил команду ежедневно выполнять эту работу. Хотя некоторые матросы и ворчали. Тогда мистер Мартинелли указал им на берег, и другие парни помогли убедить лентяев. Не мне вам рассказывать мистер Митчелл, как воспитывает флотский коллектив. В итоге, команда регулярно вымывала пыль, и поэтому уровень облучения в кубриках и рабочих отсеках был заведомо меньше чем на берегу, и команда получила меньшие дозы облучения. Нам еще повезло, что сейчас не так жарко как летом и нетрудно держать людей в кубриках. Вот летом их было бы трудно держать в железных коробках. Теперь сэр, питание. Я запретил употреблять в пищу свежие продукты. Только свои запасы, а они условно чистые, так как мы их загрузили еще полгода назад до похода на север.
      − Вы же контролировали радиацию в отсеках? Каковы результаты?
      − В реакторном отсеке, где есть хорошие дозиметры радиация в 50 раз выше, чем до войны. Но пока это не смертельно. Хотя там и пыли могло попасть меньше, чем здесь рядом с входом. В других отсеках я замерить могу только по индивидуальным дозиметрам. К сожалению, эти дозиметры только индикаторного типа. И показывают плюс-минус полфута. Но я провел простой опыт. Один дозиметр поставил на мостике. Оказалось, что он разрядился в как минимум в 10 раз быстрее, чем те, которые находились в отсеках. Точно я даже не замерил. Другими словами жители Мельбурна получили в среднем в 5 - 10 раз, а может и еще большую дозу, чем наша команда. Поскольку капитан Слейтон после похода много времени провел на берегу, видимо к ним приблизился по полученной дозе. − Здесь видя, что коммандер Митчелл задумался, врач тоже замолчал.
      Митчелл молчал, обдумывая услышанное. Многое из того, что он услышал, не являлось для него новостью. Но кое-что из сказанного наводило на размышления. Получалось, что если все время жить на борту субмарины, питаться только чистыми продуктами, то можно избежать смерти? Он пока не стал все это обсуждать с врачом. Прежде нужно решить вопрос с самой субмариной. Для него раньше было не принципиально, когда затопить субмарину. Он выполнял свой долг и приказы своего командира. Единственно он хотел продлить свою жизнь и жизнь своих людей. Когда команда заявила, что не хочет оставаться помирать в Мельбурне, он сделал все, чтобы убедить командира продолжить плавание до Тасмании. Но если субмарина может стать той спасительной соломинкой, за которую нужно ухватиться, чтобы выжить? То почему спрашивается нужно её топить? Только потому, что так понимает свой долг капитан Слейтон. Нет так нельзя, − думал Митчелл. Войны уже нет. И сейчас жизнь людей должна быть выше. Ведь свой воинский долг они уже выполнили, да и врагов уже нет, а скоро и никого не будет ни друзей, ни врагов, ни людей. А им судьба кажется дает слабый шанс на спасение.
      − Вы все сказали мистер Ле Грей? − отвлекся от своих мыслей Митчелл.
      − Я хотел обратить ваше внимание, − продолжил врач, − что воздух, который поступает в лодку, содержит радиоактивную пыль, поэтому следует поставить фильтры на воздухозаборники, постоянно держать задранными люки и продолжать ежедневно влажную уборку всех помещений. Хорошо бы зачистить или смыть масло на некоторых внутренних трубопроводах, а такие трубы покрыть краской. На масло хорошо липнет радиоактивная пыль. А крашенные трубы легко протирать от пыли. Красить нужно и для того, чтобы не ржавело от избытка влаги. Старший механик лейтенант Алан Брай уже делал такое замечание. Пришлось кое-что уже подкрасить.
      − Так вот откуда запах в отсеках. Это краска? − понял Митчелл.
      − Да, кое-где матросы уже сделали такие работы. Капитан Слейтон не обращал внимания на мои просьбы по этому поводу, так как не видел будущего ни у лодки, ни у экипажа. Пришлось мне иногда брать инициативу на себя. Воздух нужно обязательно очищать, если мы не хотим умереть уже через пару месяцев.
      − Нет, мистер Ле Грей, ни я, ни команда не хотим умирать. Поэтому мы сделаем все что необходимо, − ответил Митчелл.
      − О'кэй! − ответил Ле Грей.
      Митчелл задумался, а Ле Грей видя это не спешил уйти.
      − Да еще один вопрос, − наконец сказал Митчелл. − Как вы считаете, мистер Ле Грей, болезнь не мешает капитану Слейтону принимать адекватные решения?
      − Конкретно сейчас он не способен на принятие решений, а что касается дальнейшего, я не знаю. Все будет зависеть от развития болезни. Обычно при лучевой болезни после осложнения наступает улучшение состояния.
      − Хорошо, мистер Ле Грей. Если по вашим наблюдениям у мистера Слейтона будут проблемы со здоровьем, вы обязаны мне сообщить. Вы понимаете, в каком смысле, мистер Ле Грей?
      − О'кэй! Мистер Митчелл, я прекрасно понимаю, что от состояния здоровья командира и его адекватности зависят жизни экипажа. Но я думаю, капитан Таэурс сильный человек и сможет контролировать свои эмоции.
      − Будем надеяться, что так оно и будет, − сказал Митчелл и отпустил врача.




     19 августа 1963 г.
     18 час. 32 м.
     Борт атомной субмарины 'Скорпион'.
     Пролив Басса.
     S 38^o 35'; E 144^o 38'; Глубина 230 f.

      Субмарина по-прежнему находилась на перископной глубине, в водах пролива Бассса и медленно дрейфовала в сторону Индийского океана увлекаемая слабым течением. Коммандер Митчелл собрал офицеров в офицерской кают-компании.
      − Господа офицеры, − начал Митчелл свое короткое выступление. − Капитан Слейтон тяжело болен и, по мнению врача, он может проболеть несколько дней. Как вы понимаете, результат лечения сейчас еще неизвестен. Хотя мистер Ле Грей считает, что через день, два капитану Слейтону станет легче. Я собрал вас, господа, вот по какому вопросу. Вы знаете последний приказ командира. Мистер Слейтон распорядился высадить большую часть команды в ближайшем порту на Тасмании, а субмарину затопить в водах Индийского океана. Ремонт завершен, все системы в исправности и мы ждем только распада изотопов. Через сутки мы сможем прийти в порт Стэнли и первая часть приказа может быть выполнена.
      В любом случае до того момента пока капитан Слейтон не в состоянии командовать субмариной, я не возьму на себя ответственность выполнить остальную часть приказа, которая касается затопления субмарины. Таково единоличное решение капитана Слейтона и он сам должен его осуществить. Поэтому возникает вопрос, как нам поступить дальше, особенно учитывая, что болезнь командира может затянуться? Вот такая ситуация на данный момент и я хотел бы услышать ваше мнение, господа.
      − Я тоже не понимаю, почему мы должны спешить с затоплением? − спросил лейтенант Вест, один из двух офицеров отвечавших за реактор субмарины.
      − Этот вопрос не ко мне, а командиру. Но повторяю, командир болен и вряд ли сейчас даст вам ответ. Мы обязаны продолжать выполнение приказа капитана Слейтона и в ближайшее время прибыть в порт Стэнли. Дальше у вас согласно действующему приказу есть выбор либо навсегда сойти на берег, либо продолжить короткое плавание с капитаном Слейтоном до точки затопления субмарины, − сказал Митчелл. − У нас есть четкий приказ командира, и я как первый помощник обязан его выполнить, хотя бы первую его часть. Но, учитывая особые обстоятельства, связанные с болезнью командира, мне хотелось услышать ваши предложения господа офицеры.
      − Не понятно, что вы от нас хотите, мистер Митчелл, − пожал плечами первый помощник по технической части лейтенант-коммандер Дэвенпорт, который по званию был следующим после Митчелла. − У вас мистер Митчелл, есть приказ так вы его и выполняйте.
      Остальные находившиеся в кают-компании: реакторщик лейтенант Генри Виллис; второй реакторщик лейтенант Вест электронщик младший лейтенант Гари Хофман; механик лейтенант Боб Велш; турбинщик лейтенант Бен Габер молчали. Митчелл поставил вопрос ребром. Когда вчера утром капитан Слейтон говорил, что намерен выйти в море для затопления субмарины все хотели только одного − вырваться из того ада, где ежедневно умирают тысячи людей. И им казалось, что чем умирать от болезни на берегу лучше уж достойно умереть в море. Однако вечером низовой состав субмарины решил, во что бы то ни стало держать курс на Тасманию, и первый помощник Митчелл обещал им убедить командира так и поступить, у них у всех появилась надежда, что это еще не конец. Сейчас они молчали, так как никто не знал ответа. Всякий из присутствующих понимал, что Тасмания это лишь отсрочка. Поэтому они колебались. Принять такой подарок и прожить еще пару месяцев или разом одним открытием кингстонов решить все проблемы и почить на морском дне.
      Пауза затянулась. Наконец Митчелл сказал:
      − Хорошо, кроме мистера Дэвенпорта, есть еще такие, кто считает, что мы должны точно следовать последнему приказу командира Слейтона?
      − Дело даже не в этом. Приказ есть приказ, − сказал Дэвенпорт. − Вопрос, который ставит мистер Митчелл, как я понял скорее теоретический. Что вообще иного можно сделать в нашей ситуации? Так мистер Митчелл? − Митчелл кивнул в ответ.
      Еще пару минут все молчали. Наконец лейтенант Габер сказал: − Действительно, Тасмания последняя суша. Бежать дальше некуда.
      − Может бежать и есть куда. Есть еще Новая Зеландия и Южная Америка, но проблема в том, что особо и бежать то некуда, − присоединился Хофман. − Я согласен с мистером Дэвенпортом, что вопрос скорее теоретический. Поэтому выполнить приказ командира самое разумное, что мы можем сделать. − Хофман из всех присутствующих чувствовал себя хуже всех и видимо хотел только одного, чтобы все скорее закончилось.
      − Если я правильно понял вы мистер Хофман за точное выполнение приказа? − уточнил Митчелл.
      − Нет. Я только сказал, что это самое разумное, что можно сделать. Других вариантов ведь нет? − несколько неуверенно закончил Хофман.
      − Как сказать, − загадочно сказал Митчелл и ненадолго замолчал, раздумывая как лучше приоткрыть карты. Все ждали продолжения. Наконец спустя минуту он продолжил: − Вы, конечно, знаете, господа, что корпус субмарины ослабляет действие радиации. Причем как я выяснил из беседы с мистером Ле Греем, ослабление примерно 10 кратное. Именно поэтому многие из нас еще не ощущает самой болезни. Хотя у меня нет данных, но даже после похода на север, где над водой уровни радиации были смертельные, мы, находясь за толстым корпусом и в подводном положении, суммарно получили меньше облучение, чем жители Мельбурна. Но не есть и другие обстоятельства. По мнению врача, уровень радиации на борту субмарины пока не достигает опасных значений во многом благодаря тем профилактическими мерами, которые проводила команда по борьбе с радиоактивной пылью. Вы же понимаете, господа, если с обувью или иным путем наносить сюда радиоактивной пыли, то здесь будет точно также грязно, как и там на берегу.
      − В море пыли нет, не так ли? − сказал Вест.
      − Зато в море есть радиоактивная вода, − возразил Дэвенпорт.
      − Не важно, я о другом, − сказал Вест. − Вы, мистер Митчелл, хотите сказать, что на субмарине где-нибудь посреди океана можно пережить эту напасть?
      − Я наверняка этого не знаю. Хотя не исключено, что да такое возможно. Хотя бы теоретически, − Митчелл на несколько секунд замолчал и продолжил: − Но я вижу много проблем. Самые очевидные. Где взять чистые продукты, чистую воду? И главное, сможем ли мы обеспечить работоспособность субмарины в течение длительного срока? Сегодняшняя авария показывает, что обеспечить работу систем будет не так просто.
      − Да у нас не так много запасных деталей и узлов и не всякий ремонт мы можем сделать, − сказал Велш.
      − А сколько времени нужно прожить на субмарине? − поинтересовался Габер.
      − Я не знаю наверняка, но не меньше периода полураспада, что-то не меньше 4−5 лет, − ответил Митчелл.
      − У кобальта шестьдесят период полураспада 5.3 года. Прошло уже почти два года после войны. Осталось примерно 3.5 года. Но это только до времени, когда радиация снизиться в 2 раза. А реально нужно... если на вскидку, то лет 10, − пояснил Виллис.
      − Заметьте, господа, мы плаваем на "Скорпионе" уже три года, при этом регулярно заходили в порты. Здесь же потребуется еще в три раза больший срок. Вы же знаете даже два, три месяца провести на борту тяжело. Нет, люди не выдержат, − сказал Дэвенпорт.
      − Да за такое время примерно пять - десять раз что-то важное сломается, а починить будет невозможно. У нас нет мастерских, да и ЗИП ограниченный, − сказал Велш.
      − Просто гонять реактор 5 лет без ремонта и замены топлива мы не сможем, − сказал Виллис. − В любом случае задумка проплавать 5 или даже 10 лет выглядит мало осуществимой.
      − Однако это не означает, что мы должны складывать лапки, молиться и ждать смерти. Кто такого хотел, остались в Мельбурне, − сказал Габер.
      − Да, а мне казалось мистер Габер, все собирались еще сегодня утром пойти на дно, − язвительно заметил Дэвенпорт.
      − Вы же понимаете, мистер Дэвенпорт, что в Мельбурне смерть... гнилая, − Габер подобрал первое пришедшее на ум слово. − Лично у меня была уверенность, что можно будет убедить мистера Слейтона продолжить плавание до Тасмании, что собственно и произошло.
      − Что вам не нравиться, мистер Габер? Мы и так завтра плывем на Тасманию. А если вы знаете, что нам делать, так предложите что-то реальное, − разражено сказал Дэвенпорт, поскольку его злили всякие закулисные договоренности и собрания, которые проводились на субмарине среди низового состава. Все это подрывало дисциплину. И теперь еще его раздражало, что Митчелл вообще затеял это разговор, где за глаза обсуждались приказы командира. Дэвенпорт не знал, что его раздражительность напрямую связана с болезнью, все тем же астеническим синдром как результатом переоблучения.
      − Я считаю выход такой. Мы пока не топим субмарину, но и порт Стэнли нам не очень подходит, − решительно сказал Митчелл.
      − О'кей, мистер Митчелл. Тогда куда мы направимся? Или будем тут болтаться? − спросил Дэвенпорт. − Если сидеть на борту подобно крысам и носа не высовывать, то можно было остаться в Уильямстауне.
      − Нет, избави бог возвращаться обратно, − сказал Велш. − Тогда уж лучше сразу на дно.
      − Лично я тоже не понимаю, зачем нам порт Стэнли? Это же почти что Австралия, − сказал Виллис.
      − Порт Стэнли выбрал командир, только потому, что ему не терпится высадить команду на берег и утопить субмарину, − пояснил Митчелл.
      − Мне вообще кажется, что болезнь и та женщина, что осталась в Мельбурне все вместе как-то повлияли на капитана Слейтона..., − начал было Виллис.
      − Личные дела командира мы не будем обсуждать, − пресек возможное обсуждение Митчелл.
      − Если не Стэнли, то остается, только юг Тасмании, там находиться столица город Хобарт, − заметил Габер.
      − Насколько южнее находится Хобарт? − спросил Виллис.
      − Где-то 150 - 200 миль, если от широты до широты. А всего от широты Мельбурна до широты Хобарта будет примерно 300 миль к югу, − сказал Митчелл.
      − Не так много. Но все же, − сказал Габер.
      − А дальше южнее примерно на 300 миль расположена только южная оконечность Новой Зеландии, − заметил Митчелл. − Так что выбор у нас небольшой.
      − Новозеландцы, пожалуй, проживут дольше всех, − с легкой тоской в голосе сказал Велш.
      − Нет, чилийцы и огнеземельцы могут их пережить, − Сказал Дэвенпорт. − Но это не еще значит, что они надолго переживут нас.
      − И насколько там южнее? − спросил Велш.
      − По сравнению с Новой Зеландией? − уточнил Митчелл и ответил. − Примерно 500 миль.
      − Между прочим, где-то там плавала субмарина "Скипджек", − напомнил Дэвенпорт. − Но радиация и там наступает, и команда в отличие от нас, еще месяц назад затопила субмарину.
      − Вот и зря. Мы могли сходить к ним в гости, − заметил Велш.
      − Шутить изволите, мистер Велш? − сердито спросил Дэвенпорт. Южная Америка далеко. Пока мы дойдем туда, там будет то же самое, что и здесь. Опять же, я считаю глупостью все разговоры про Новую Зеландию, которая находиться практически на той же широте, что и Тасмания.
      − В среднем немного южнее. Столица Новой Зеландии Веллингтон находиться практически на той же широте, что и юг Тасмании, остров Южный еще южнее, − заметил Габер.
      − Я вижу, мистер Габер, вы в турбинном отсеке хорошо изучали географию. А вы мне поясните, выбор Новой Зеландии что-то меняет по сути? − видя что Габер только небрежно махнул рукой, Дэвенпорт уже совсем завелся, так, что даже привстал. − Нет, вы поясните, мистер Габер, какая, черт возьми, разница тянуть! Все равно сегодня или завтра нам всем каюк! Здесь или в Новой Зеландии или в той нахрен далекой Южной Америке!
      − Успокойтесь мистер Дэвенпорт, − вмешался в спор Митчелл. − Мы пока обсуждаем варианты. До Южной Америки мы можем дойти суток за 20, но в любом случае плыть в Южную Америку или в Новую Зеландию нет смысла. А поскольку у нас есть все разрешительные документы на стоянку в портах Австралии, мы должны идти на Тасманию.
      − Так и идите, как вам приказано в порт Стэнли, − по-прежнему раздраженно сказал Дэвенпорт, − или это вам не Тасмания?
      Наступила пауза. Кто-то закурил уже вторую сигарету. Хофман извинился, сказал, что плохо себя чувствует, его раздражает табачный дым, и ушел в свою каюту. После длительной паузы Велш спросил:
      − Интересно, почему свою столицу тасмнийцы разместили на самом юге острова?
      − Насколько я знаю там хорошая бухта, и раньше туда часто заходили китобойные суда. Бойкий порт дал начало городу, а позднее стал столицей острова, − ответил Габер.
      Видя, что обсуждение не дает конструктивного результата, Митчелл подвел итог:
      − Итак, − решительно начал он. − Завтра берем курс на Хобарт. Переход займет порядка суток. Там будем ждать выздоровления капитана Слейтона. У вас мистер Дэвенпорт есть возражения?
      Лангрен уже вяло махнул рукой.
      − Когда реактор будет готов, мистер Вест? − Спросил Митчелл.
      − Завтра после полудня можно выйти на 50% мощности.
      − Если завтра к полудню ничего не измениться примерно в 14:00 берем курс на Хобарт, − распорядился Митчелл.
      На самом деле Митчелл мог и сам принять такое решение, но ему важно было знать настроение офицеров. Потому, что раскалывать команду ему не хотелось. Матросы явно не собирались еще на тот свет, и они составляли большинство. Сейчас он формально получил поддержку для нарушения приказа командира и от офицеров. Завтра они могут направиться на юг Тасмании. Конечно, если командир к тому времени не вмешается и не отметит принятое решение. Сейчас поставить в известность командира о принятом им решении Митчелл просто не мог по объективным причинам. По докладу врача Дональд Слейтон находился в бредовом состоянии с температурой 104 F. И это развязывало ему руки для дальнейших действий.




     20 августа 1963 г.
     16 часов 02 минуты.
     Борт субмарины "Скорпион".
     Пролив Басса.
     S 38^o 59'; E 145^o 20'; Глубина 200 f.

      Фаррел спустился к себе в каюту и прилег на койку. Он все еще не до конца был уверен, что поступает правильно. Проще всего, выполняя прямой приказ капитана Слейтона, дойти до порта Стэнли и там болтаться на рейде, ожидая дальнейших распоряжений. Хотя почему нет, спрашивал он себя. Хуже не будет, если они достигнут Хобарта расположенного намного южнее на юго-восточной оконечности Тасмании и ничто не мешает там же и затопить субмарину.
      Митчелл посмотрел на часы. Прошло уже два часа, как субмарина "Скорпион" взяла курс 53 градуса на юго-восток в направлении северо-восточной оконечности острова Тасмания, где находился пролива Байкса, который отделял небольшой остров Кларка от Тасмании.
      Еще сутки назад мы должны были высадить всех или почти всех в порту Стэнли, подумал Митчелл. Он для себя давно решил, что последует на дно вместе с субмариной. Так велел ему его долг. Но при этом его душа христианина сопротивлялась такому решению: "Если я могу спасти людей, почему я ради долга перед уже не существующей страной должен им отказать? − снова и снова спрашивал он себя. − Господь ведь пошел на смерть, ради людей. Я же должен пойти на смерть, но моя смерть будет означать отказ от спасения других. И это будет неправильно," − окончательно утвердился он в своем решении.
      Митчелл вспомнил перипетии вчерашнего напряженного понедельника. Непростые споры и разговоры. Уже вечером после беседы с офицерами он организовал лекцию о вреде радиации, которую прочел Ле Грей.
      И еще вчера случилась странная поломка. Судя по хитрому лицу Паскаля неисправность была не столь серьезной. Хотя если бы не поломка, то сутки назад он вместе с Слейтоном и возможно еще с кем-то мог необратимо идти на субмарине в последний путь....
       Митчелл еще раз посмотрел на часы. И понял однозначно к этому моменту субмарина "Скорпион" уже упокоилась бы на дне океана, и его жизненный путь уже завершился бы там, в пучине океана. Так болезнь командира и поломка какого-то реле повернули его судьбу и даровали ему еще сутки, а может и не одни сутки жизни.
      А вдруг и поломка произошла не случайно, спросил он себя, и такова воля свыше? Ведь именно благодаря задержке, связанной с ремонтом у него после разговора с Ле Греем образовалось пару часов свободного времени, и он еще раз все обдумал. Именно результатом тех вчерашних размышлений стало собрание, на котором и они решили повернуть субмарину в Хобарт.
      Так у него в голове сложилась цепочка событий. В начале еще месяц назад Ле Грей, видимо верный своему долгу врача настоял на профилактических мерах, когда уже все вокруг опустили руки от полной безысходности. Часть команды, возможно уловив слабый ветерок надежды, занялась ремонтом и старалась не глотать без крайней необходимости ядовитый воздух Австралии. Вполне логично, что команда после этого не захотела оставаться умирать в Мельбурне. Опираясь на мнение команды, он уверенно говорил с командиром об изменении планов. Но капитан Слейтон только лишь отсрочил исполнение приговора. И вот тогда вмешалось проведение. В начале сгорело реле, потом совсем разболелся командир и состоялся важный для него разговор с Ле Греем, который навел его на новые размышления. Вот и результат они все еще живы. Кроме того, он первый помощник командира коммандер Робин Митчелл сейчас понял, что вовсе не в затоплении субмарины состоит его долг.

- 10 -

     22 августа 1963 г.
     Тасманово море.
     8 часов 42 минуты.
     S 43^o 17'; E 147^o 39'; Глубина 287 f.

      Внимание, капитан Слейтон! − громко сказал вахтенный офицер.
      − Принимаю командование субмариной, − сказал капитан Слейтон, входя в центральный отсек. − Доложите обстановку за последние сутки.
      Вахтенный офицер перевернул станицу журнала и отрапортовал:
      − Штатная вахта заступила на дежурство в 8:00. За прошедшие сутки происшествий и замечаний нет. Все системы субмарины функционируют нормально. Ремонт, начатый в понедельник, после до полудня во вторник успешно завершен. Чуть больше суток выжидали распада отравления реактора. 20 августа в 14 ч. 07 м. после разогрева реактора субмарина начала движение курсом на юго-восток и спустя 17 часов в надводном положении прошли пролив Банкс и пройдя остров Кларка взяли курс на юго-юго восток. Здесь погрузились на перископную глубину и увеличили скорость до 25 узлов. В 2:30 уже сегодня на траверсе мыса Эддистон повернули на юг. К утру вышли к полуострову Тасман и прошли мыс Пиллар. Сейчас входим в залив Сторма. Скорость 5 узлов. Пройдено 460 миль.
      − Наше положение! − потребовал Таэурс
      − Наши координаты: 43 град. 17 мин. ю.ш. и 147 град. 39 мин. в.д. Здесь, − вахтенный штурман указал на карте. − С севера находится полуостров Тасман с юга-запада остров Бруни. Отсюда до Хобарта еще 30 миль по заливу и примерно 8 - 10 миль до...
      − Глубина под нами? − перебил его командир.
      − По эхолоту 287 футов, − быстро ответил штурман.
      − Коммандер Митчелл, доложите ваши последние действия, − потребовал Слейтон.
      − Только что провел переговоры с комендантом порта Хобарта. Получил разрешение на якорную стоянку в районе Кингстона. Войти в порт Хобарта и стать у причала нам не разрешили. Ссылаются на отсутствие свободных причалов. Кроме того, карантин....
      − Отставить! − оборвал Слейтон доклад помощника. − Если мне помниться, мистер Митчелл, мой последний приказ предписывал держать курс в порт Стэнли? Не так ли коммандер Митчелл? − но ждать ответа он не стал, продолжил отдавать распоряжения:
      − Стоп турбина! Коммандер Митчелл подготовить субмарину к затоплению! Команду к эвакуации!
      − Это не возможно! − решительно возразил Митчелл.
      − Почему? − резко повернувшись к помощнику, спросил Слейтон.
      − Команда против, − ответил Митчелл.
      − Боцман! − заорал командир, хотя Мартинелли стоял рядом. − Вызовите всех офицеров!
      Все офицеры собрались на центральном посту. Здесь также находился боцман Мартинелли и из числа среднего командного состава вахтенные: гидроакустик, техник по пневмосистемам и радист.
      Слейтон прохаживался по отсеку, заложив руки за спину. Поскольку было тесно, командир делал два шара в одну сторону, поворачивался и делал два шага в другую сторону. Он проспал в общей сложности больше двух суток, то просыпаясь, то вновь впадая, то ли в сон, то ли в бессознательное состояние. Он видел возле койки врача или фельдшера, а иногда стюарда и несколько раз пытался узнать у них, что происходит на субмарине, но они или не отвечали по существу, ссылаюсь на то, что ему вредно разговаривать и волноваться или предлагали вызвать кого-нибудь из офицеров. Судя по шумам, что едва доносились в каюту, он понимал, что субмарина куда-то следует, но поскольку командир потерял счет времени, то не мог сложить какое-либо четкое представление. Полчаса назад он окончательно проснулся и почувствовал себя вполне сносно и совсем уж без особой радости, придя на центральный пост, командир узнал о самоуправстве своего первого помощника.
      Наконец капитан Слейтон остановился и сурово обвел взглядом собравшихся и ровным четким голосом сказал:
      − Офицеры! Субмарина, на которой мы служили, и которая давно стала нашим родным домом должна быть затоплена. Так гласит секретная инструкция. При любых обстоятельствах, когда субмарина не может дальше выполнять задачу и не может прибыть в какой-либо порт, где базируется наш флот, и получить помощь не представляется возможным, субмарина должна быть затоплена, а экипаж необходимо эвакуировать. Вы знаете, что Мельбурн до последнего времени оставался единственным портом дружественного нам государства, где мы могли базироваться. После физического ухода высшего руководства Австралии таких портов больше нет. Мы не в праве подвергать лодку и секреты нашего государства опасности и не можем заходить для стоянки в какие-либо порты, где субмарина может быть захвачена, а экипаж интернирован.
      "Что он такое говорит? − подумал Митчелл. − Никакие инструкции не запрещают нам зайти в австралийский порт Хобарт".
      − Пока мы служим на нашем корабле, − продолжал командир, − мы обязаны выполнять инструкции и команды старшего офицера. Я как старший офицер и фактически командующий ВМС США приказываю в течение часа подготовить экипаж к эвакуации, все секретные коды уничтожить, и составить соответствующие акты. Экипаж высадить на подготовленные плавсредства и покинуть субмарину. Вы знаете, я принял решение остаться на субмарине до конца. Если кто-то захочет остаться со мной, я буду только рад. Это все господа. Приступайте к выполнению.
      Но никто не двинулся с места.
      − Капитан Слейтон это не возможно. − Снова повторил свои слова Митчелл. − У нас нет достаточно плавсредств, чтобы эвакуировать команду. У нас только две хорошие лодки на остальных резина совсем порепанная и они постоянно спускают. На них пройти 7 миль до берега не реально....
      − Радист! − прервал его командир Слейтон. − Связь с береговой службой!
      − Связи с береговой службой нет, сэр, − ответил радист.
      − Почему нет?
      − Не отвечают, сэр. Есть только связь с администрацией порта.
      − Продолжать связываться! Нам нужна береговая служба, чтобы эвакуировать экипаж.
      Слейтон снова прошелся туда сюда, заложив руки за спину, и продолжил:
      − Это все отговорки, мистер Митчелл. В крайнем случае, мы подойдем ближе к берегу и высадим основную часть экипажа на полуостров Тасмана. Потом со мной отправяться 3 − 5 человек, которые отведут субмарину на глубокую воду и подготовят "Скорпион" к затоплению и на хороших лодках покинут субмарину, − жестко чеканя каждое слово, говорил Слейтон. Он чувствовал, что снова полон сил и решимости, довести начатое дело до конца.
      Все молчали. Слейтон снова прошелся в тесном промежутке между пультами управления. Только в углу обвешанный проводами радист, щелкая тумблерами и вращая верньеры, вызывал берег. Прошло еще несколько минут напряженного неопределенного ожидания. После нескольких попыток, наконец, ответила береговая охрана. На просьбу капитана Слейтона прислать катер его, мягко говоря, посылают подальше. Из динамика громкой связи слышится:
      − Сэр! У вас аварийная ситуация? Если да, посылайте сигнал SOS. Если нет, то плывите к берегу сами. У нас нет ни людей, ни топлива, чтобы таскаться за 30 миль. Впрочем, если даже вы тоните, то ждите кого-нибудь кто, проходя мимо, подберет экипаж, − в динамике послышался смешок, − Удачи! − и связь отключилась.
      − Ш...тур...ман! Карту глубин! − едва скрывая раздражение, прорычал командир. − Где мы можем подойти к берегу!?
      − Вот смотрите сэр, − суетливо стал говорить штурман. − Мы сейчас над прибрежным шельфом. Здесь везде глубина примерно одинакова и только возле берега быстро уменьшается. Можно подойти к мысу на полуострове Тасман на расстояние порядка полутора мили. Ближе опасно. Тут нет точных данных о глубине.
      − Что у нас сторону океана? − уже овладев эмоциями, спокойно спросил Слейтон и сам склонился над картой.
      − Вот сэр, после 25 миль резко увеличивается глубина и на расстоянии от нашего положения, − вращая циркуль над картой, уже спокойно пояснял штурман, − 49 миль глубина будет свыше 10000 футов. Дальше плоское дно.
      − Отлично! − командир отошел от штурманского стола и вновь обратился к команде. − Приказ остается в силе. Боцман через полчаса доложите о состоянии и количестве плавсредств. Подготовить экипаж к эвакуации. Подойдем к полуострову, высадим команду и если среди вас есть еще настоящие офицеры и матросы готовые выполнить свой долг до конца, а не только как ощипанные цыплята...., − дальше командир не стал продолжать и несколько секунд внимательно смотрел по очереди на каждого из присутствующих. Почти все отводили глаза или сосредоточено смотрели куда-то в сторону. Только Митчелл и боцман Мартинелли спокойно выдержали взгляд командира.
      − Выполняйте приказ. Коммандер Митчелл, через полчаса доложить! − командир повернулся и вышел из отсека.

*   *   *

      После ухода командира в отсеке повисла напряженная тишина. Никто не двинулся с места. Только когда шаги Дональда Слейтона затихли в переходах субмарины, кто-то громко вздохнул. Снова наступила тишина.
      Так прошло пару минут, когда вдруг радист унтер-офицер второго класса Реджинальд Бри, который все это время крутил ручки, снял наушники, повернулся на кресле и полушепотом сказал:
      − Парни это фантастика. Я поймал местное радио, послушайте, − и он щелкнул тумблер, переключая радиостанцию на громкую связь, и плавно добавил громкость. Отсек заполнила знакомая мелодия. По радио предавали веселую ритмичную песню в исполнении Элвиса Пресли. Сразу повеяло ветерком давно забытых ощущений. Уже несколько месяцев они не слушали радио. В начале года субмарина совершила длительный поход на мертвый север Тихого океана, а когда команда вернулась в Мельбурн, там радио не включали, поскольку местное радио все больше передавало какую-то им незнакомую, и очень минорную музыку, а, кроме того, никто не хотел слушать регулярные сводки о наступлении невидимой "чумы".
      Так получалось, что хорошую музыку они не слышали уже почти полгода. Раньше радио им заменял музыкальный центр, что стоял в кают-компании, но уже давно все пластинки заездили до скрипа и они часто пиликали на одном месте, что сильно раздражало некоторых матросов. Поэтому особого интереса слушать музыку команда не проявляла, вот и музыкальный центр уже давно не включали.
      Сейчас все, кто находился на центральном посту, потянулся к динамику. Песня в исполнении Элвиса Пресли закончилась. Зазвучала реклама. Но все продолжали жадно слушать рекламу пива, а потом таблеток от головной боли. Вдруг кто-то из присутствующих спросил:
      − А слышали, что на Гавайях перед войной снимался фильм с Элвисом в главной роли, как раз когда мы уходили из Перл-Харбора. Не знаете, успели снять?
      Никто видимо не знал.
      − Ты еще спроси, где сейчас Пресли, − мрачно сказал кто-то.
      − Известно где, − и моряк ткнул пальцем верх.
      − Между прочим, мой знакомый клялся, что тогда лично видел Элвиса в Гонолулу, − сказал унтер-офицер Скотт Уэдделл, бывший на субмарине специалистом по системам управления.
      − Да что толку. Даже если и успели снять фильм, то кто его теперь посмотрит, − задумчиво заметил боцман.
      − А что, представляете, если кто-то переживет радиацию, а потом откапает пленки. Вот удивиться, глядя, как жили люди до войны, − мечтательно сказал тот же моряк, что затеял разговор о фильме.
      − Да лично мне все, что происходит с нами, напоминает какое-то "черное" кино, − сказал Ридженальд Бри. − И мы сами как бы участвуем в этом кино. Все думаю, когда же сеанс кончится?
      − А верно. Все, что происходило со мной раньше, теперь осталось только в воспоминаниях как после просмотра кинофильма. Там в кинозале одна жизнь. Вышел, тут другая, − заметил Скотт Уэдделл.
      − Отличие только в том, что в кино можно сходить много раз, а нам снова вернуться в нашу прежнюю жизнь уже нельзя, − заметил лейтенант Велш.
      − Принимаю вашу поправку, сэр, − согласился Скот.
      − Нет, есть еще отличие. Можно выбрать какое кино смотреть. А в этом кинозале показывают один мрак, − заметил штурман Джефф Дэвис.
      Реклама закончилась, и из динамика бодрый голос восторженно затарахтел: "Дорогие радиослушатели, всем тем, кто уже проснулся, но еще нежиться в постели сообщаю, что на улице прекрасная погода. Кто проснулся и еще не вспомнил, то напоминаю, что сегодня четверг 22 августа и уже на часах в студии 9 часов утра. Вы слушает радио Хобарта и мы сделаем все, чтобы ваше настроение сохранялось прекрасным весь день". Из динамика снова полилась веселая музыка.
      − Живут же люди, у них и радио работает, и, похоже, помирать они не собираются, − с сожалением сказал Реджинальд Бри.
      − И мы умирать не собираемся, − сказал боцман.
      − Так объясните это командиру, а то он совсем "сорвался с резьбы"! − эмоционально сказал лейтенант Виллис.
      − Это кто "сорвался с резьбы" мистер Виллис!? − по ту сторону от двери стоял Дональд Слейтон. Однако неожиданное появление командира не смутило лейтенанта:
      − А разве нет? О каком долге вы нам тут говорили, если нашей страны уже нет почти два года? Нет государства, которому я давал присягу, нет и присяги, − и Виллис развел руками, − ничего нет, а скоро совсем ничего и никого не будет.
      − Вы отказываетесь от присяги, находясь на борту боевого корабля. Я имею все основания для вашего ареста, − жестко сказал командир.
      − А у вас есть право меня арестовывать, мистер Слейтон? Если вы еще не поняли, то такого государства, которое дало вам право здесь на субмарине казнить и миловать, уже нет. Еще пока мы находились в зоне юрисдикции, нашего союзника Австралии вы могли считаться командиром, но с того момента, как и это государство фактически исчезло, извините вы такой же простой человек как любой из нас.
      − Бунт? − взревел командир. − Боцман! Возьмите двух матросов и арестуйте мистера Виллиса, за неподчинение командиру и призывы к мятежу! − Слейтон и решительно вошел в отсек. В руках он держал пистолет. Так вот куда он ходил, поняли все.
      Но боцман Мартинелли даже не пошевелился. Все стояли и сидели на своих местах и молчали. Дональд Слейтон, сверкая глазами, прошелся по отсеку, глядя то на одного, то на другого члена команды. Наконец он остановился перед боцманом и глядя прямо ему в глаза жестко спросил:
      − Вы мистер Мартинелли также отказываетесь выполнять мои приказы?
      − Да, сэр, − спокойно, но решительно сказал боцман.
      − Спрячьте пистолет мистер Слейтон, − сказал Митчелл. − Вы кажется забыли, что мы все уже почти покойники. Но мы еще люди, которые хотят пожить, хотя бы столько, сколько Господь каждому из нас отмерил. А вы не бог, мистер Слейтон, чтобы решать, сколько нам жить и когда умереть.
      − Я не мешаю вам жить столько, сколько вы хотите, мистер Митчелл, − стоя теперь перед помощником, громко говорил Слейтон. − Я как раз и стараюсь высадить на берег всех, кто хочет еще пожить. Я всего лишь настаиваю на выполнении присяги и тех инструкций, которые мы обязались выполнять, приняв на себя присягу.
      − Может, я что-то не понимаю, мистер Слейтон, − вставил стоящий рядом боцман, − но вначале вы хотели почти всю команду оставить на верную смерть в Мельбурне. Потом хотели высадить всех в порту Стэнли. Сколько там от Мельбурна до порта Стэнли? − Обратился он к штурману Джеффу Дэвису.
      − Примерно 150 миль. − Ответил Дэвис.
      − Вот! Мистер Слейтон всего 150 миль. Значит, радиация там будет через месяц, если что-то в этом дерьме понимаю, − и боцман, видимо растратив свой запал, замолчал.
      − Ну а сейчас, − вступил в спор штурман Джефф Дэвис, − вы мистер Слейтон хотите высадить нас на пустынный берег полуострова Тасмана. Да здесь на всем полуострове кроме нескольких рыбачьих деревушек есть только один сейчас уже мертвый город. Я говорю о Порт Артуре, самой знаменитой тюрьме всей Австралии. И вы хотите нас тут высадить? Как будто мы преступники. Я тут успел посмотреть по карте, − обратился он уже ко всем присутствующим. − От того места, куда вознамерился высадить нас мистер Слейтон до Хобарта целых 45 миль, которые нам придется идти пешком.
      Отсек загудел:
      − На кой черт мы тут вообще рассуждаем! Идем в Хобарт и все! − громко сказал кто-то.
      Слейтон нервно прошелся по отсеку и сел в кресло на своем рабочем месте. Наступила тишина. Командир помолчал с минуту, как бы собираясь с мыслями:
      − Хорошо, я вас понимаю господа офицеры, вы потеряли почву под ногами. Но вы же военные моряки и долг для вас превыше всего. Разве не так? − и он, замолчав, обвел присутствующих взглядом, но никто на риторический вопрос не ответил. − Не важно, что государства нет, но мы то и есть. Мы здесь на "Скорпионе" осколок того самого государства. Как вы не понимаете. Все это, − и командир обвел рукой отсек, − и есть территория Соединенных Штатов. Пусть уже нет Президента и Конгресса, но я ваш командир по праву передачи власти теперь командую на этой последней пусть и маленькой части территории США. И если мы будем нарушать устав, и законы нашего государства вот тогда оно окончательно погибнет. Но предупреждаю. Пока я командир, я этого не допущу! − И Слейтон решительно рубанул воздух рукой, в которой он все еще держал пистолет.
      − Капитан Слейтон, но ведь вы сами своими руками хотите отправить на дно, этот как вы выразились последний осколок государства, − заметил Митчелл, − Мы же наоборот хотим сохранить субмарину и сохранить часть Америки.
      − Как вы не понимаете затопление субмарины неизбежность. Так велит устав и инструкции. Если вы нарушаете устав, вы не можете считать, что субмарина остается в строю, а значит, она перестает быть суверенной территорий США.
      − Вовсе нет, − возразил Митчелл. − Инструкции требуют затопления субмарины только в исключительной ситуации. Такой исключительной ситуации сейчас нет.
      − Как нет? Вы просто еще не почувствовали что такое лучевая болезнь. Через неделю максимум через месяц и вас скрутит так, что вы уже не сможете принимать адекватные решения. Уже сейчас вы не военные моряки, а сброд, готовый предать и дезертировать. Возможно, я уйду в мир иной раньше некоторых из вас, и пока я в силах выполнить свой долг я его обязан выполнить.
      − Капитан Слейтон, радиация здесь на юге Тасмании явно слабее, чем в Мельбурне. Не факт, что здесь все умрут. Так может и есть смысл ждать до последнего. Куда спешить? Обратно "Скорпион" мы уже не поднимем, − высказался Габер.
      − А я считаю, что мы должны все же прислушаться к мнению командира, − неожиданно для всех сказал лейтенант-коммандер Дэвенпорт. Может не сегодня, но в самые ближайшие дни мы должны затопить "Скорпион". − Последние два дня Дэвенпорт из-за болезни не стоял вахты, но сейчас, поскольку командир вызвал всех офицеров он тоже пришел.
      − Мистер Габер, зачем вам "Скорпион"? Война уже больше чем полтора года как закончилась. Не лучше ли затопить субмарину, которая также порождение той системы, которая привела к войне и уничтожила это лучший из миров. − Слова Дэвенпорта прозвучали неожиданно. Они как-то не задумывались над тем, что они часть того механизма, который привел мир к ядерной катастрофе. Однако Дэвенпорт продолжал:
      − Разве мы не примели бы оружие? Так чем мы лучше тех китайцев или русских, которые своими бомбами разнесли мир в дребезги? − риторически спрашивал Дэвенпорт. − Поэтому наша субмарина порождение зла и её следует уничтожить. Знаете, я читал русского писателя Достоевского, а он написал, что нет ничего такого, что стоило бы одной слезинки ребенка. Подумайте одной слезинки! А сколько детских жизней загубила адская война? Миллиард, два, три? Нет, она уже загубила всех!
      На некоторое время в отсеке установилась тишина. Но вскоре спор разгорается с новой силой. Митчелл нашел неожиданный аргумент:
      − Все, что сказал мистер Дэвенпорт правильно только отчасти. Не мы начали ядерную войну. На нас напали и мы защищались. То была первая война, хотя возможно, что последняя. Мы выполнили свой долг, но не до конца..., − на этих словах мистер Митчелл замолчал, все поняли, что он не закончил мысль, и не могли понять к чему, он клонит. Первым не выдержал боцман:
      − Мистер Митчелл, в чем, по-вашему, мы не выполнили свой долг?
      − Именно, − продолжил развивать свою мысль Митчелл, − мы не выполнили еще свой долг. Как раз затопление субмарины есть нарушение нашего долга. Затопив субмарину, мы нарушим нашу присягу. И командир Слейтон призывая нас затопить лодку, нарушает присягу. В уставе записано, что высший долг военного − защита людей, мирного населения. Фактически война еще не закончилась, она перешла в иную фазу. У нас новый враг. Этот враг радиация как последствие военных действий. Теперь мирному населению угрожает иной, скрытый враг и военный моряк находясь на службе в вооруженных силах, должен сделать все от него зависящее для спасения мирных людей.
      − Мистер Митчелл, мы присягали защищать народ Соединенных штатов, − возразил Дональд Слейтон, − здесь Австралия, а не Америка. Мы не присягали австралийцам.
      − Ну и что с того, ведь мы связаны союзническими обязательствами. Разве австралийцы не помогали нам воевать с японцами и фашистами? − быстро возразил Митчелл.
      − Ладно пусть даже мы обязаны чем-то, австралийцам, но как вы не поймете, что радиация безжалостна и мы против этой заразы бессильны.
      − Отчего же мы можем на лодке вывести в безопасное место полсотни людей. Полсотни спасенных душ тоже не мало, когда на всей Земле может уже завтра не будет ни одной живой души.
      − Не смешите нас мистер Митчелл, что это изменит, − сказал Слейтон. Вы зря дадите несчастным людям надежду на спасение, которого не будет. Ну, вы же в самом деле не Ной и "Скорпион" не Ноев ковчег. Но даже Ной имел возможность пристать к горе Арарат. Здесь такой горы нет. Радиация распространиться на всю Землю! Никто, слышите никто, не доживет до следующего Рождества! Поэтому не надо тешить себя иллюзиями. Такой самообман только продолжит агонию.
      − Как хотите, но я не верю, − снова встрял в спор боцман, − если Господь создал это мир, то он его должен и спасти. Но Господь сам не явится, спасать этот мир. Люди вляпались в это дерьмо и люди должны себя спасти. Все кто пассивно ждал свой участи уже умерли. Не является ли это указанием на то, что и нам нет места на этой земле, если мы не будем бороться. Так может в этом и есть наше миссия?
      − Вы считаете себя мессией, мистер Мартинелли? А сколько раз вы грешили в каждом порту? − иронически заметил радист Реджинальд Бри.
      − Да причем тут это, разве любовь к женщине есть грех? − возмутился боцман.
      − Да разве вы их любили, всех тех портовых подружек? Вы же удовлетворяли свою похоть! − с ударением на последнем слове сказал радист.
      − Ничего подобного, я их всех любил, − запальчиво не соглашался боцман.
      − Не отвлекайтесь на баб. Мы о серьезном деле говорим, − прервал развитие фривольной темы коммандер Митчелл. − Я еще раз подчеркиваю. Отказ от спасения мирного населения пусть даже в количестве нескольких десятков человек, когда не исчерпаны все ресурсы и есть хоть малая надежда, есть отказ от выполнения своего долга и, по сути, есть дезертирство.
      − Коммандер Митчелл нельзя на боевую лодку брать гражданских, − снова выступил капитан Слейтон. Ведь затопление как раз и необходимо для того чтобы секреты не стали всеобщим достоянием.
      − Да хвати вам о секретах, мистер Слейтон, кому они сейчас нужны. Где те китайские или русские шпионы? Дай бог чтобы на Земле завтра остался хотя бы один китаец или один русский, − возразил Митчелл.
      − Между прочим если вас сэр так беспокоят секретное оборудование, то я готов вам помочь утопить все те чертовые ящики, которые торчат в проходах и отсеках, и о которые постоянно набиваешь шишки, − начал говорить ранее молчавший лейтенант Велш. − Прямо сейчас возьму отвертку и начну выкидывать всякий военный хлам. С меня хватит. Правильно сказал лейтенант Дэвенпорт. Я только его уточню. Может не сама субмарина есть зло, а то вооружение и всякое секретное барахло и есть зло, от которого мы должны избавиться.
      − Я еще раз говорю, утопить нужно всю субмарину, а не отдельные секретные узлы, − сказал капитан Слейтон. − Если вы даже демонтируете и утопите некоторые системы, скажем локатор или сонар, то это не решит проблемы. Как вы господа собираетесь утопить отдельно одну из самых секретных частей субмарины её реактор? − спросил Слейтон и победно посмотрел вокруг.

*   *   *

      На некоторое время наступила тишина. Все обдумывали новые аргументы командира. Ситуация казалось безвыходной. Если радиация со временем достигнет Хобарта, а так скорее всего и будет, тогда состояние экипажа может катастрофически ухудшиться, и они уже не смогут выполнить свой долг. Поэтому топить субмарину нужно не откладывая. Если не сегодня, то завтра или послезавтра. Однако, затопив субмарину сейчас, или даже завтра означало окончательно подписать себе смертный приговор. Они надеялись, что такого финала можно избежать. Пока субмарина на ходу, то у них есть страховой полис, и всякий раз можно будет убежать от надвигающейся смерти. У тех, кто жил на берегу такого выбора не было. Им же казалось, что у них есть выбор. Теперь возможность такого выбора встала в противоречие с их долгом и присягой. На войне они не раздумывали бы ни минуты. Но сейчас, когда война уже давно завершилась, и все вокруг рухнуло, как поступать дальше они не знали.
      Если строго следовать инструкциям, то капитан Слейтон прав и топить нужно всю субмарину. Но тогда, и это понимал каждый, следует принять план Дональда Слейтона, который состоял в том, что основную часть экипажа высаживают на побережье, возможно ближе к населенному пункту, а несколько человек должны стать могильщиками субмарины. Те же, кто не захочет уйти с ней на дно должен будет порядка 30 миль возвращаться на лодке по бурным волнам Тасманового моря. Перспектива не из приятных. Это был тупик.
      Паузу прервал лейтенант Вест, один из двух специалистов отвечающих за реактор:
      − Капитан Слейтон, к реактору проблема сохранения секретности не относиться.
      − Как это не относиться? − возмутился Слейтон. − Разве реактор не относиться к секретному оборудованию?
      − Формально относиться, но в данном случае не относиться, − Сказал Вест.
      − Что за чушь вы несете лейтенант, говорите яснее, − разражено спросил командир.
      − А я и говорю, сэр, что в данный момент не относиться, − начал пояснять Броуди. − Как бы проще объяснить? Вот к примеру вы знает, что на морском дне на большой глубине лежит нечто совершенно секретное. Пусть об этом знают все. Даже об этом написали в газетах. Формально любая страна может послать свои подводные аппараты и достать секретное оборудование и тогда режим секретности нарушиться. Так? − спросил он, и сам ответил, − так. Что означает, такая ситуация недопустима.
      − Это все понятно, но нельзя ли короче, − терял терпение Слейтон.
      − Сейчас я подхожу к главному, − продолжил Вест. − Но если все знают, что на дне лежит секретное оборудование, а достать его не могут! − и он торжественно посмотрел на капитана Слейтона. − Понимаете сэр. Знают, а секрет сохраняется. Так и с реактором. Реактор после его физического пуска становиться внутри радиоактивным и фактически не доступным. Разобрать и посмотреть, что у него внутри можно только спустя несколько лет после остановки реактора. Я даже не могу сказать через сколько лет. Да и то при наличии сложного оборудования.
      − Ну,... это меняет дело, если реактор разобрать нельзя, то реактор как "черный ящик", − сказал лейтенант Габер. − Реактор можно исключить из числа объектов, которые следует утопить по причине их особой секретности.
      − Все это жалкие отговорки..., − начал решительно капитан Туэрс, но вдруг послышался шум, и в двери показались лица матросов. Много лиц. Наверно вся команда. Но они не стали входить в отсек, где и так было тесно. Вперед вышел только старший акустик Гордон Кремер:
      − Господа офицеры вы тут спорьте, сколько хотите, но я от имени экипажа сообщаю вам наше решение. Мы решили подержать позицию коммандера Митчелла и выразить ему доверие как нашему командиру.
      − Это еще что такое! Заговор! − громко возмутился капитан Слейтон, − и откуда, простите мистер Кремер, вам известна позиция мистера Митчелла?
      − Ни какого заговора, мистер Слейтон, − спокойно ответил Кремер, − мы слушали ваши дебаты.
      − Черт побери, каким же образом?
      − Вы уж извините капитан Слейтон, но я считал, что команда должна знать. Решается и её судьба, поэтому включил трансляцию в кубрик, − пояснил радист Реджинальд Бри.
      − Черт знает что! Это не боевой корабль, а черпак для дерьма! − заорал командир. Он вскочил, размахивая руками, и тут сообразил, что все еще держит в руках пистолет. Слейтон повертел его и, понимая бесполезность его наличия, сунул в карман.
      На несколько секунд возникла пауза. По коже у Митчелла пробежал дрожь и он понял, что сейчас наступает его время:
      − Капитан Слейтон! Я, коммандер Робин Митчелл, первый помощник субмарины "Скорпион", − четко чеканя слова, сказал он, − опираясь на волю команды, принимаю командование на себя. Мой приказ такой. Идем в Хобарт.
      − Гип! Гип! Ура! − закричал кто-то из матросов в глубине прохода. Но на него тут же шикнули, и он осекся.
      − "Скорпион" начинает спасательную операцию. Прошу офицеров до вечера дать свои предложения о возможных вариантах спасательной операции. Подчеркиваю, для успеха миссии пока не будет выработан четкий план, цель нашего нахождения в порту Хобарта держится секрете. Прежде чем входить в порт мы выбросим за борт все секретное барахло.
      − Мистер Митчелл, как бы нам впопыхах не выбросить лишнее, − заметил Габер.
      − Вот вы мистер Габер, вы мистер Мартинелли и вы мистер Уэдделл прямо сейчас начните и составьте список всего снаряжения чисто военного назначения. Можете привлечь всех, кто вам необходим. Как только список будет готов, мы соберемся здесь и решим, что надо выбросить, а что оставить. Вахта! До окончания инвентаризации и демонтажа стоим на месте. За работу господа офицеры и матросы


Примечание.
[1] Фильм 1961 г. "Голубые Гавайи" с Эвисом Пресли в главной роли.





      22 августа 1963 г.
      22 часов 34 минуты.
      Борт субмарины "Скорпион".
      Тасманово море.
      S 43^o 17'; E 147^o 39'; Глубина 287 f.

      Капитан Слейтон, как вернулся сразу после бурного собрания в свою каюту так и не выходил. В обед и вечером стюард приносил еду, стучал, но командир дверь не открывал и ничего из еды не брал.
      В этот час в двери каюты постучали:
      − Капитан Слейтон! − услышал он голос Дэвенпорта, − можно войти!?
      В замке повернулась защелка и дверь приоткрылась. Дэвенпорт вошел в каюту. Дональд сидел на койке. В молочно-белом свете потолочной лампы его лицо, несмотря на загар, выглядело по-особенному бледным.
      − Садитесь, − командир указал на складной стул. − Что вы хотите мистер Дэвенпорт?
      − Сэр, похоже мы только вдвоем считаем, что лодку надо затопить и как можно скорее. Хотя возможно аргументация у нас и не совсем совпадает. Но не в этом дело. Я пришел потому, что не знаю, что мне делать.
      − Вы мистер Дэвенпорт вольны поступать, как вам заблагорассудиться. С того момента как меня отстранили от командования, я теперь не могу вам приказывать.
      − Но сэр, ведь надо что-то делать. Час назад Митчелл собрал офицеров, и они обсуждали план спасательной экспедиции. Я там тоже присутствовал, но свое мнение не высказывал. Я против похода на субмарине, куда бы то ни было, но большинство хочет куда-то плыть.
      − Куда же они решили отправиться?
      − Пока ничего не решили. Высказывались предложения отправиться на Южный остров в Новой Зеландии или в Южную Америку. Но похоже все понимают, что это только временное решение.
      − Именно временное. Радиация рано или поздно все равно доберется до самых отдаленных участков земли, даже до Антарктиды.
      − Кстати кто-то предложил Антарктиду, но все понимают, что там так холодно, − Дэвенпорт даже передернул плечами, видимо представ как там холодно. − Никто не подержал такое предложение.
      − Так что же вы хотите от меня мистер Дэвенпорт?
      − Я собственно пришел вот за чем. Я не могу нарушить присягу. Нам же предлагают превратить боевую лодку в некий Ноев ковчег. Я с содроганием представляю себе многомесячную жизнь под водой.
      − А что кто-то предлагал жить под водой!? − удивился Слейтон.
      − Именно. Лейтенант Габер считает, что субмарина может два-три года пролежать на дне, только изредка всплывая. Именно на столько по его расчетам хватит энергии реактора.
      − Глупость. Во-первых, столько сотня или даже полсотни человек не выдержит взаперти. Да уже через три-четыре месяца они начнут убивать друг друга. Разделят лодку на отсеки, и будут воевать между отсеками за еду и воздух.
      − Вы серьезно, мистер Слейтон?
      − А почему нет? Вы слышали, какие отношения устанавливаются в камерах, где сидят заключенные? Там есть "господа" и есть "рабы", и даже так сказать "женщины". Кто-то на субмарине не захочет в рабство, вот и разделят лодку на отсеки. У одних в отсеке будет вода у других еда. Чем не повод для войны?
      Дэвенпорт только качал головой.
      − Во вторых, − после паузы продолжил Дональд Слейтон, − любая серьезная неисправность и лодка так и останется на дне. И в третьих, два года недостаточно. Период полураспада пять лет, а надо прожить на дне еще дольше.
      − Я себе немного не так всё представлял, хотя ненамного лучше. Честно говоря мне претит ситуация с демократией которую развел Митчелл. На флоте не должного быть места обсуждениям, что и как делать. Тем более между старшими и младшими по званию. На каждое мое слово тот же боцман может вставить десять. Да кто такой Мартинелли? Бывший простой матрос, дослужившийся до унтер-офицера. И к тому же без всякого образования. Я вообще слышал, что отца у него отродясь не было, а мать в прошлом проститутка из Фриско. В общем, мне всё надоело. Сэр, я вижу, что под командованием Митчелла толку не будет. Смотреть дальше на этот позор я не могу. Поэтому я хочу уйти из военно-морских сил. Но чтобы моя совесть была чиста, я хочу подать вам мой рапорт об увольнении, − сказал Дэвенпорт.
      − Если вам лейтенант-коммандер Лангрен нужно уйти из флота для очистки совести, то я подпишу ваш рапорт. Но вы должны понимать, что в сложившейся ситуации реально освободить в службы вас может только коммандер Митчелл. Если вы не будете выполнять его распоряжения, то сами окажитесь в каюте точно также как и я. Однако если вы разделяете мою позицию о скорейшем затоплении субмарины, то мы не должны оставаться в стороне и должны что-то предпринять.
      − Что именно? Захватить лодку вдвоем мы не можем. Команда на стороне Митчелла.
      − Нет, о захвате лодки речь не идет. Я думаю надо выждать. Несложно представить, что мистеру Митчеллу не удастся сохранить дисциплину. Тогда ситуация может измениться в нашу пользу. Как только субмарина войдет в порт, я попробую обратиться к властям, − поделился своими планами Слейтон. − Должна же быть тут еще какая-то власть. Возможно нам помогут.
      − Хорошо сэр. Я на вашей стороне. Надо полагать, зная ваше отношение к дальнейшей судьбе субмарины, вас не допустят к обсуждению каких-либо планов.
      − Я вообще-то удивляюсь, что меня еще не закрыли на замок. А если я выйду и сверну важный вентиль? − криво усмехаясь, сказал Слейтон. Видя, что Дэвенпорт опасливо на него посмотрел, Дональд поправился: − Нет, не беспокойтесь у меня еще с головой все в порядке.
      − Не думаю, сэр, что дело дойдет до вашего ареста. В целом все настроены миролюбиво.
      − Вот и отлично. А то я опасался, что меня будут держать под замком как опасное животное, − и Дональд снова криво усмехнулся.
      − В любом случае мистер Слейтон, я буду держать вас в курсе того, что происходит на субмарине. Хотя мне следить за событиями нелегко. Дисциплина упала. Матросы собираются в кубрике и о чем-то шушукаются. О чем они говорят, и что затевают, я узнать не могу.
      − Я рад, что вы меня понимаете. Я думаю ситуация измениться. Все дело в том, что экипаж еще не ощутил воздействие болезни и поэтому у них много энтузиазма. Я надеюсь, что скоро их порыв угаснет и тогда наступит наше время мистер Дэвенпорт.




      23-25 августа 1963 г.
      Тасманово море.
      S 43^o 17'; E 147^o 39'; Глубина 287 f.

   Следующие сутки команда занималась подготовкой лодки к операции по освобождению от секретного имущества. Офицеры и матросы осматривали все оборудование, установленное на борту, и готовили его к демонтажу. Оказалось, что зачастую выполнить подобную операцию не так просто. Во-первых, возникло много споров о том, что нужно уничтожить, а что нет. Во вторых, на субмарине часть оборудования физически связана с другими системами, и просто так оторвать и выбросить тот или иной блок было невозможно.
      Лейтенант Габер и помогающие ему офицеры провели инвентаризацию. Составили список оборудования, которое можно спокойно выбросить. Споры возникли по поводу оружия. Одни считали, что все оружие кроме нескольких карабинов следует выбросить. Особенно тяжелое оружие типа торпед, пулеметов и противовоздушной артиллерийской установки. Другие осторожничали. Мол, мало ли для чего оружие может понадобиться. В итоге дискуссий решили оружие пока складировать отдельно, чтобы легко можно было выкинуть или наоборот применить. Хотя против кого собирались применять оружие, никто вразумительно сказать не мог.
      На борту имелись системы, который являлись секретными, но без которых субмарина становилась слепой. Митчелл приказал такие системы не трогать.
      Все работы заняли еще сутки. В конце концов, демонтировали несколько систем и подготовили их к затоплению. Оставалось решить сложный вопрос, связанный с уничтожением ядерных торпед. Но Митчелл решил время больше не тратить, а вывести субмарину дальше от берега в открытое море и уже там решить все технические вопросы. Наконец в ночь на 26 августа субмарина взяла курс на восток. Митчелл рассчитывал завтра с утра закончить все работы связанные с ликвидаций секретного оборудования и вооружений.





      26 августа 1963 г.
      Тасманово море.
      7 ч. 20 м.
      S 43^o 32'; E 148^o 23'; Глубина 8800 f.

      Субмарина на глубине полсотни футов с малой скоростью, шла на юго-восток. Тут под водой практически отсутствовала болтанка, а на верху море грозило не на шутку разгуляться. "Если шторм усилиться придется погрузиться глубже", − подумал вахтенный офицер лейтенант Виллис. За время его вахты следовало выполнить рутинную задачу, к утру удалиться от берегов Тасмании на 50 − 60 миль, где глубина Тасманова моря будет более 10000 футов. Вахтенный ждал, когда с находящегося здесь же поста гидролокации матрос доложит о глубине в 10000 футов. Все почему-то решили затопить оборудование именно на такой глубине. Только что прошли отметку 9500 футов. Лейтенант уже позвонил в каюту коммандеру Митчеллу и сообщил, что они подходят в район сброса.
      Все системы работали нормально, и вахтенному нужно было только наблюдать. Чтобы с большим удовольствием провести время Виллис позвонил стюарду и попросил принести чашку кофе. Можно было расслабиться и сами собой в голову пришли мысли: "Наверно к вечеру будем в порту. Какая она жизнь на острове Тасмания? А тамошние женщины отличаются от австралиек? Ему казалось, что на Тасмании, где природа была суровее, чем на материке и женщины должны быть, что ли более холодные. Не в смысли фригидные, но чем-то похожие на шотландок в отличие от англичанок. А впрочем, скоро узнаем, − мечтал Виллис. Его воображение тут же нарисовало блондинок, брюнеток, со стройными ножками, в элегантные туфельках на высоких каблуках и широких юбках. Особенно ему нравились женщины, которые носили юбки на уровне колен. Да уже перед войной некоторые модницы себе позволяли такую вольность. От таких мыслей на "душе" у него потеплело, и он почувствовал прилив крови.
      В это время загудел зуммер и прервал приятные мысли. Виллис посмотрел на телефон, там светилось табло, которое указывало, что звонят из рубки гидроакустики. "Странно", − подумал Виллис и снял трубку.
      − Сэр я слышу достаточно четкий шум прямо по курсу, − услышал он голос акустика Кремера.
      − Неужели винты? − искренне удивился Виллис, ведь судоходство фактически уже давно прекратилось.
      − Скорее похоже на плеск волн, − сказал Кремер.
      − Далеко от нас?
      − Не больше четырех кабельтовых.
      − Здесь открытое море. Откуда может взяться плеск волн? − инстинктивно пожал плечами Виллис
      − Не знаю, сэр. Звук слабый, поэтому уверенно определить я не могу.
      − Может резвятся киты?
      − Нет сэр, киты всегда издают свои звуки, а здесь других звуков неслышно.
      − Тогда что это?
      − Сэр, я думал, что маломерное судно без хода. Поскольку шума винтов нет. Но звук немного не похож. Судно обычно просто качается на волнах, и волны не так стучат о борт.
      − Может маломерное парусное судно, что идет против ветра?
      − Не похоже. Судно под парусом так не шумит, здесь шум больше похожий на прибой.
      − Хорошо, а почему не проверили по гидролокатору?
      − Не было команды включить, а его надо полчаса прогревать, − ответил Кремер.
      Несколько секунд Виллис думал. В это момент на центральный пост с подносом на котором дымилась, распространяя приятный аромат, чашка кофе вошел стюард Джексон сейчас единственный чернокожий матрос на борту. Но Виллис только махнул рукой. Мол, поставь туда. Нужно было принять решение: "Срочно погружаться? Что там впереди и какого размера? Не ясно. Вдруг айсберг? Еще не хватало зацепить его рубкой. Нет, айсберги в такие широты не заплывают. Все равно погружаться или менять курс, не лучшее решение ситуации".
      − Кремер! Дистанция?
      − Примерно два кабельтова.
      − Стоп турбина, − скомандовал Виллис.
      − Битнер! − Крикнул он вахтенному матросу. − Поднять перископ.
      Через полминуты Виллис смотрел в перископ, поворачивая его туда сюда.
      − А тут, кажется, разбитая яхта дрейфует, − сказал он, оторвавшись от перископа.
      − Далеко? − спросил вошедший на центральный пост лейтенант-коммандер Дэвенпорт. Уже второй день он чувствовал себя лучше и как раз сегодня был старший по вахте.
      − Ярдов сто не больше, − ответил Виллис.
      − Люди на яхте есть?
      − Пока не знаю. Мы еще по инерции сближаемся и проходим рядом, − ответил Виллис. − Вот, сэр, смотрите, − и он уступил место у перископа.
      − Надо посмотреть с мостика, в перископ ничего не видно, − сказал Дэвенпорт, который теперь прильнул к перископу. Потом отстранился от перископа и скомандовал:
      − Всплытие на ноль. Битнер! Опустить перископ!
      − Есть всплытие на ноль, − ответил вахтенный, зазвенел один короткий сигнал, означающий продутие цистерн главного балласта. Субмарина начала нехотя выбираться из воды. Сразу появилась качка, и субмарина наполнилась тихим гулом и шуршанием, создаваемым волнами.
      − Лейтенант Виллис поднимитесь на мостик. Если яхта пустая, то пройдем мимо, − сказал Дэвенпорт.
      Через пару минуту зазвенел зуммер: − Хорошо, что остановились, тут, похоже, есть люди, − говорил с мостика Виллис.
      На центральный пост вошел коммандер Митчелл, и узнав в чем дело поспешил на мостик. Едва он поднялся на мостик, как Виллис немного волнуясь сказал: − Там точно есть живые люди, смотрите, кто-то поднимает руку на палубе.
      Митчелл посмотрел и понял, почему волнуется Виллис. В море дрейфовала полузатопленная яхта без мачты. Яхта плавала задрав нос к верху, отчего корму захлестывали волны. На взгляд длиной ярдов 15-20 и водоизмещением примерно в 20 тонн яхта дрейфовала на плавучем якоре, возможно сделанном не очень умело, поэтому волны били о борт, что и создавало странный шум, который уловил гидроакустик.
      Даже без бинокля было хорошо видно, что на палубе лежит мужчина. Он видимо совсем обессилил и смог поднять только руку.
      − Вызвать врача. Боцман организуйте команду из четырех матросов для высадки на яхту, − командовал по телефону Митчелл. Субмарина совсем близко подошла к яхте. В это момент волны ударявшие о субмарину образовали водоворот, и яхта наклонилась на левый борт. Тело человека как бревно перекатилось по палубе, и рука опустилась. Волны отхлынули, яхта наклонилась, тело вернулось в прежнее положение, и рука снова поднялась.
      − А человек то похоже мертв, − озабоченно сказал Виллис.
      − Все равно нужно все осмотреть, там могут быть живые, − сказал Митчелл.

*   *   *

       Через полчаса на яхту высадились матросы во главе с боцманом и врач Ле Грей. Едва они открыли люк, как со свежего морского воздуха в нос им ударил сильный запах прели, пота, смешанный со слабым запахом тлена.
      − Ну и вонища. Похоже, плавали они долго, и все уже несколько дней как мертвы, − заметил Мартинелли.
      Наш дело осмотреть яхту, − сказал Ле Грей, а если вы мистер Мартинелли боитесь запахов, можете оставаться на палубе, с усмешкой сказал Ле Грей.
      − Это я то боюсь запахов, − сразу возмутился боцман, − да я на своем веку и не такое видывал.
      − Ладно вам кипятиться, я же пошутил, − сказал Ле Грей.
      Осмотр показал, что на яхте находится шесть трупов, все молодые люди лет двадцати. Пятеро лежали в каюте, а один покойник лежал на палубе. Парень привязал себя к обломку мачты и видимо до последнего вздоха пытался следить за горизонтом. Врач констатировал смерть от голода и жажды. Точное время смерти Ле Грей установить затруднялся. Не раньше, чем вчера вечером, а возможно и позавчера. Погода стояла прохладная, тела давно остыли, и точнее сказать он не мог, а в трупных пятнах врач атомной субмарины разбирался плохо.
      Тщательный осмотр всех рундуков и закутков не выявил на яхте продуктов и питьевой воды. Также не нашли и судовой журнал. Кормовой отсек, где находился двигатель, частично был затоплен водой, а в остальных каютах царил полный беспорядок. Видимо яхта попала в сильный шторм, лишилась мачты и долго дрейфовала в Тасмановом море. В руке одного из парней, что лежал в каюте, нашли фотографию, на которой была сфотографирована одна из девушек. Подпись на обратной стороне позволила установить, что парня звали Кевин, а девушку Дженифер. В каюте нашли обрывок газеты издаваемой в Сиднее и датированной началом июля. Так установили, что яхта, скорее всего, вышла из Сиднея незадолго до начала там массовых смертей от радиации. Обо всем этом боцман доложил Митчеллу и в конце добавил:
      − Видать бедняги хотели убежать от радиации, да видно не судьба.
      Стоявший рядом Дэвенпорт назидательно заметил:
      − Нас, мистер Мартинелли, скоро ждет примерно тоже.
      − Не знаю, может вас такое ждет мистер Дэвенпорт, но я еще побарахтаюсь.
      − Ну я надеюсь, не увижу, как вы будете барахтаться в собственных испражнениях, блевотине и судорогах подыхая от лучевой болезни, − резко сказал Дэвенпорт и ушел с мостика.
      Проходя мимо каюты капитана Слейтона, Дэвенпорт остановился, хотел зайти и рассказать о последних событиях на субмарине, но постоял несколько секунд подумал и пошел дальше. Пожалуй, он единственный, кроме стюарда, кто заходил все последние дни в каюту Слейтона. Но с каждым разом эти посещения становились для Дэвенпорта все более тягостными. Слейтон углубился в изучении библии, и его мало интересовала то, что происходило на субмарине, казалось даже тяготили разговоры. Дональд выглядел не очень хорошо, и говорил как-то невпопад. Вчера Дэвенпорту даже пришла мысль, а не прогрессирует ли у капитана Слейтона болезнь? Хотя врач уверял, что при слабом облучении на борту субмарины Слейтон должен быстро идти на поправку. Он и сам ощущал, что последние дни чувствует себя лучше. Но похоже у Дональда Слейтона болезнь проявлялась иначе.
      Тем временем Митчелл распорядился перенести труп с палубы в каюту, а яхту подготовить к затоплению. Прежде чем затопить яхту, Ле Грей по указанию командира Митчелла прочел несколько строк из морской поминальной службы. Вскоре яхта уже погружалась под воду вместе со своим несчастным экипажем, а субмарина продолжила свой путь.




      26 августа 1963 г.
      После полудня.
      Борт субмарины "Скорпион".
      Тасманово море.
      S 43^o 37'; E 148^o 37'; Глубина 11862 f.

      Неожиданная встреча с потерпевшей крушение яхтой отложила на несколько часов, то что планировали сделать еще утром. Поэтому сбросом оборудования занялись уже ближе к полудню. В начале матросы вытащили на палубу и с радостным гиканьем выбросили в воду несколько железных "гробов". Затем Митчелл вместе с радистом уничтожили секретные коды и шифровальные книги. Пришла очередь заняться ядерными торпедами. Их отложили напоследок, так как Митчелл не знал, как от них лучше избавиться.
      Митчелл собрал в носовом отсеке лейтенанта-коммандера Дэвенпорта, как главного по технике, лейтенанта Велша и унтер-офицера Алана Брайя, как механиков и боцмана Мартинелли, как главного специалиста по такелажным работам для обсуждения того, как им лучше избавиться от зловещего груза. Митчелл не мог привлечь матросов, которые специализировались по пускам торпед, поскольку ни одного такого специалиста на борту не оказалось. Все они затерялись где-то в кабаках Мельбурна.
      Ядерные торпеды класса такого еще только поступили на вооружение и сам Митчелл, хоть и был специалистом по системам вооружений субмарины, знал их только по краткому инструктажу и еще по толстой книжке инструкций. Одновременно с боевыми торпедами должны были доставить точно такие же, но начиненные обычной взрывчаткой, для тестовых пусков. Впрочем, учебные торпеды так и не доставили, и провести учебные пуски до начала войны они просто не смогли.
      Видимо начальство уповало, что конструктивно торпеды такого типа ничем особенным не отличалась от тех, что обычно применялись на субмаринах и кораблях. Вся разница была только в боеголовке, где находился ядерный заряд мощностью в 11 кт тринитротолуола, и торпеды имели сложную систему активации.
      − Для начала хотелось бы посмотреть, что это за зверь, − сказал Дэвенпорт, потирая руки и предвкушая удовлетворение любопытства.
      Две секретные торпеды весом в целую тонну каждая хранись в отдельных герметичных транспортных контейнерах. Отрыли цилиндрический контейнер, торпеду зацепили талиями и выложили на монтажный стол. Здесь они смогли хорошо рассмотреть сверхсекретную ядерную торпеду. Длинная сигара с тупым носом. На хвосте стабилизаторы и два соосных, выкрашенные красной краской винта. Сам корпус торпеды раскрашен в четыре цвета широкими поперечными полосами, разделенными узкими полосками белого цвета с маленькими темными треугольниками. Головная часть черная, далее до середины торпеды две полосы зеленого цвета и в задней половине две полосы, желтого и желто-коричневого цвета. Стабилизаторы и корпус вокруг них снова имел зеленую окраску.
      − Выглядит как обычная торпеда, и не подумаешь, что это особая штуковина, − заметил Боб Велш,
      − Так для большей секретности сделали, чтобы русские не догадались, − с загадочной улыбкой пошутил Мартинелли.
      − Окраска выдает. Боевая, как у индейцев. Э...э...Мистер Митчелл, а как она активируется? − спросил Велш.
      − Где-то здесь, есть отсек.... А вот вижу, − и Митчелл открыл крышку сбоку торпеды рядом со стабилизатором. − Здесь два замка для двух ключей. Только поворотом двух ключей можно активировать боеголовку.
      − А ключи у капитана Слейтона? − спросил Дэвенпорт.
      − Один ключ у меня, − и Митчелл достал пластиковый жетон на шнурке. − Внутри ключ, − пояснил он. − Хотя внешне выглядит как медальон.
      − Тоже для секретности, − с видом знатока заметил Мартинелли.
      − Второй ключ у мистера Слейтона.
      − То есть только вы вдвоем с мистером Слейтоном может запустить торпеду? − то ли спросил, то ли констатировал Велш.
      − Так и задумано, − снова встрял Мартинелли.
      − Мы никогда этого не делали. Но по инструкции надо вставить оба ключа и одновременно их повернуть. Так включается питание на боеголовку. Дальше нужно выставить код. Вот видите, здесь есть ручка.
      − Ручка с лимбом как на сейфе, − заметил Дэвенпорт.
      − Да только там спрятан мешок абсолютного дерьма, − высказался Мартинелли.
      − А код конечно у капитана Слейтона? − спросил Велш.
      − Да код секретный и хранится в сейфе в каюте Слейтона. − ответил Митчелл.
      − Если вы мистер Митчелл не знаете кода, то без мистера Слейтона не запустите торпеду? − спросил Дэвенпорт.
      − Да один я не могу активировать питание и поставить торпеду на боевой взвод, но просто выстрелить её можно, как обычную болванку. Собственно для решения вопроса, как нам лучше поступить мы и собрались здесь. Вопрос в том, как сбросить торпеду, не подвергая себя даже малейшему риску. Что касается кодов, то если бы передача командования субмариной происходила по инструкции и в условиях возможной боевой ситуации, то мистер Слейтон обязан мне передать коды, а свой ключ второму помощнику, то есть вам мистер Дэвенпорт. О чем мы подписали бы соответствующие протоколы. Но как вы понимает мистер Дэвенпорт, сейчас в такой формалистике нет смысла. Стрелять ядерными торпедами по реальным целям мы все равно не будем. Единственно, что мы должны со всеми вами составить протокол об уничтожении торпед и его подписать. Ну вы уже об этом в курсе.
      − А дальше? Ввели коды. Что дальше? − спросил Велш
      − Все мистер Велш. Заряжают торпеду как обычно, и подключает провода управления. Перед пуском запускают гироскоп. Вот здесь есть тумблер. Теперь торпеда помнит оси координат. Все. Дальше выстрел и торпеда идет под управлением оператора и своего гироскопа, но немного может корректировать курс по гидролокатору, наводясь на цель. Причем у самой торпеды локатора нет. Субмарина своим локатором подсвечивает цель и по отраженному сигналу наводиться торпеда. Но крутиться по кругу как другие торпеды она не может. Да ей и не нужно. Достаточно приблизиться к цели на несколько миль и... Бах!
      − А не может она взорваться ближе или скажем прямо здесь? − спросил Дэвенпорт.
      − Да, − подхватил вопрос Велш, − прямо здесь, если вдруг в отсек попадет вода?
      − Нет. У взрывателя есть блокировка. Торпеда не может взорваться раньше, чем пройдет под водой 4 мили. Иначе взрыв повредит свою субмарину. Поэтому вначале надо торпеду вытолкнуть в воду, чтобы вода активировала батареи. И только когда её внутренний датчик отсчитает четыре мили, снимается последний предохранитель. Но все равно окончательный сигнал на активацию детонатора можно подать только по проводам. Причем сигнал будет воспринят только, когда торпеда удалиться от субмарины, − пояснил Митчелл. − А полная дальность выстрела до 8 миль. Ядерный взрыв уничтожает все подводные лодки в радиусе 4 мили.
      − Да еще та штучка, а с виду обычная торпеда. − Задумчиво сказал Мартинелли.
      − Именно таким как вы выразились "штучками" мистер Мартинелли, − немного резко сказал Дэвенпорт, его видимо раздражали неуместные шуточки боцмана, − сожгли весь мир.
      − А разве мы к этому не стремились мистер Дэвенпорт? − начал было спорить Мартинелли. Но Митчелл пресек: − Стоп, господа! Давайте думать, как нам избавиться раз и навсегда от этого чудовища.
      Несколько минут в отсеке стояла тишина. Наконец Велш сказал: − Можно вытащить её на палубу и просто сбросить в воду, носом вниз пусть плывет себе прямиком на дно.
      − Понятно, что так можно мистер Велш, но не забывайте, что наверху сейчас шторм и уже дело к вечеру. Надо монтировать лебедку. На это потребуется как минимум два, а то и три часа. Сегодня никак не успеем, − сказал Мартинелли.
      − Нет так нельзя. А если торпеда просто сброшенная в воду вдруг как-то там развернется и поплывет куда ей вздумается? Она может проплыть 8 миль и не факт, что она не вздумает вернуться? Еще нам нахватало убегать от своей же торпеды, − сказал Дэвенпорт
      − Да нет, поплыть она не поплывет, если не активировать питание. Я правильно понял, мистер Митчелл, − спросил Велш.
      − Я еще раз посмотрю в инструкцию, − сказал Митчелл, листая папку в пластиковых корочках. − Именно так. Если ключи не повернуты, то двигатель никак не запуститься. Так сделали, чтобы при случайном затоплении отсека торпеда не начала движение. Тут есть замечание. Указано, что перед пуском нужно открыть клапаны забора воды, − по-прежнему глядя в книгу, сказал Митчелл.
      − Ну как всегда. Надо читать инструкции от начала до конца, чего обычно никто не делает, − назидательно заметил Дэвенпорт, но и на это замечание никто не обратил внимание.
      − Если мы прямо сейчас, ничего не активируя и ничего не открывая, вытолкнем торпеду в воду через торпедный аппарат, она просто утонет. Вот и решение проблемы, − сказал Мартинелли.
      − Стоп, а почему утонет? − спросил Велш. − Ведь если не заполнить батареи водой не факт, что плавучесть будет отрицательной. Возьмет и всплывет альбатросам на радость.
      − Вот, вот! Они подумают, что огромная рыбина всплыла. Накинутся её клевать, а она Ба-бах и даже перья не полетят, − снова неудачно пошутил Мартинелли.
      − Вы уже достали своими замечаниями, мистер Мартинелли. Мы тут серьезное дело решаем, а не шутки шутим, − снова сделал замечание Дэвенпорт.
      − Какие будут предложения, господа? − спросил Митчелл. − Как вы понимаете, у нас нет ни времени, ни желания, чтобы экспериментировать с торпедой. Наверно можно её просто сбросить в воду и никуда она не поплывет, если не активировать электропитание и даже быстро утонет, заполнившись водой. В этом случае мы можем контролировать её плавучесть, только опустив торпеду на талиях за борт. Но как правильно заметил мистер Мартинелли технически так сделать сейчас нельзя, нужно ждать улучшения погоды. А лучшей погоды можно прождать и неделю. Остается просто выстрелить её из торпедного аппарата и пусть тонет.
       − Собственно плавучесть можно заведомо уменьшить, привязав, что-то тяжелое, − заметил боцман.
      − Это не серьезно, − заметил Велш, − В торпеду заливается несколько десятков, а может и больше галлонов воды. Не будете же вы привязать огромную железяку.
      − А если заблокировать винт или отключить мотор? − спросил Алан Брай, который молчал все это время.
      − Так наверняка можно сделать, − подержал Велш. Но зачем? Если не активировать питание двигатели все равно не запустятся.
      − Да пожалуй, − почесал затылок Алан Брай.
      − Вы наверно где-то отсутствовали мистер Брай, − ехидно заметил Дэвенпорт. Но на это замечание никто не обратил внимание.
      − Похоже, особой проблемы нет, как вы считает господа? − спросил Митчелл.
      − Да конечно, − тут же поддержал Дэвенпорт, − если торпеда не активирована, она не сможет крутить винт, и просто утонет сразу, после того как мы её выстрелим из торпедного аппарата, и она наберет воду в батареи.
      − А что будет, когда она удариться о морское дно? − спросил Алан Брай. − Ведь удариться она носовой частью.
      − Скорее всего, ничего не будет. Её раздавит вода еще раньше, − заметил Велш.
      − Она же успеет заполниться водой, − возразил Алан Брай.
      − Так приборный отсек вода раздавит, − сказал Велш.
      − И что это меняет? Главное чтобы она не взорвалась от удара о дно, там ведь есть свой заряд обычной взрывчатки, а для взрывчатки давление воды.... − не продолжая и так очевидную фразу, Алан просто покрутил рукой.
      − Что ж это важное замечание, − сказал Митчелл. − Так рисковать мы не можем. Возможнее не все знают, подробности инцидентов с потерей ядерного оружия, часть информации как всегда засекретили, но нам на инструктажах рассказывали о случае 1950 г., года наш бомбардировщик сбросил бомбы возле границы с Канадой и тогда обычная взрывчатка сдетонировала. Были и другие случаи, хотя не всегда от удара о землю бомбы взрывались. Последний инцидент произошел буквально перед самой войной, когда ВВС уронили бомбу прямо на поселок в штате Каролина. Тогда взрывом снесло несколько домов.
      − Ну и пусть взрывается обычная взрывчатка. Разве ядерная взорвется? − сказал Мартинелли.
      − Вы можете дать гарантию, что не взорвется, мистер Мартинелли? − язвительно спросил Дэвенпорт. В ответ боцман только пожал плечами.
      − Тот и оно. Хотя я думаю, что удар всяко будет слабый, − сказал Дэвенпорт. − В воде все падает медленно.
      − Вы в этом уверены мистер Дэвенпорт, что удар будет слабый? − спросил Алан Брай, − Тут глубина в две мили. Торпеда будет падать с высоты в две мили. И носом врежешься в дно.
      − Все равно если не активирован взрыватель, ничего не будет, − упрямо возразил Дэвенпорт.
      − Мистер Дэвенпорт прав в том, что вероятность детонации сомнительна, − заметил Велш. − В воде торпеда просто воткнется в дно, как если бы мы уронили торпеду вот с этого стола.
      − Все равно падение с такой тоже высоты не предсказуемо, − не сдавался Алан Брай.
      − Можно немного утяжелить хвост, чтобы торпеда тонула боеголовкой вверх, − предложил Велш.
      − А как вы узнаете, сколько надо привязать железа? − спросил Митчелл.
      − Да хватит и молотка, − самоуверенно сказал боцман.
      − Сомневаюсь, − возразил Велш.
      − Нам нужно знать точно, − сказал Митчелл. − Ладно, хватит теоретизировать и экспериментировать. Я надеялся, что можно обойтись малой кровью, да видно не получиться. Остается выстрелить обе торпеды в штанном режиме, но не активируя взрыватель. Управляя по проводам дать торпедам уплыть на максимальную дистанцию, а там пусть себе спокойно тонут. Даже если произойдет взрыв на таком большом расстоянии, нас он уже волновать не будет.
      − Но ведь у вас нет второго ключа для активации, − подсказал Лангрен.
      − Ничего, попрошу мистера Слейтона помочь, он же первый ратовал за сохранение секретности, − сказал Митчелл и снял трубку телефона. Ему не хотелось привлекать к этой операции капитана Слейтона, собственно, поэтому он и затеял обсуждение вариантов, но видимо иного выхода не было.
      Судя по отдельным фразам, что произносил Митчелл в трубку телефона, Слейтон не возражал.
      − Мистер Слейтон сейчас подойдет, а пока мы готовим торпедные аппараты, − сказал Митчелл.

*   *   *

       Вскоре пришел капитан Слейтон. Он посмотрел на торпеду, ничего не сказал и сразу подошел и вставил свой ключ. Митчелл вставил свой ключ. Они одновременно повернули ключи, и рядом на панели загорелась лампочка.
      − Все в порядке. Питание в норме, − сказал Митчелл. − Хоть не пришлось вставлять свежую батарею.
      Дальше следовало выполнить рутинные для них операции по проверке герметичности торпедных аппаратов. Затем открыть крышку, зарядить торпеду, снова закрыть крышку и доложить на центральный пост о готовности к отстрелу торпеды. В дальнейшем все управление осуществлялось с центрального поста.
      Слейтон не стал ждать продолжения и ушел к себе предварительно сказав, что, мол, когда надумаете стрелять второй торпедой, то позовете его.
      Митчелл поднялся на центральный пост и приказал: погрузиться на перископную глубину и подготовиться к стрельбе.
      Осведомленные о таком уникальном событии, как стрельба ядерными торпедами, возле центрального отсека стали отираться свободные от вахты матросы, но Митчелл объявил боевую тревогу, и они мигом разбежались по своим постам.
      Дальнейшие операции прошли рутинно и даже скучно. Торпеда, шелестя винтами в наушниках акустика, удалялась от субмарины. Митчелл периодически отрывал взгляд от локатора и смотрел на секундомер, что держал в руках. Хотя перед ним было табло, где так же бежали секунды, но секундомер в руке командира при пуске торпеды, являлся как бы данью традиции, перенесенной еще со старых субмарин. Через 10 минут и 26 секунд по секундомеру торпеда удалилась на максимальное расстояние и оборвала кабель. На экране гидролокатора отметка от торпеды светилась еще пару минут, потом стала блекнуть и вскоре затерялась в бликах экранного стекла. Акустик доложил, что не слышит винтов торпеды.
      − Ушла скотина, туда ей и дорога, − с нескрываемым злорадством сказал Дэвенпорт.
      Ждали еще минут пять, опасаясь, что торпеда все же взорвется, после чего Митчелл сказал:
      − Все, упокоилась. Давайте займемся её подружкой.
      Все сразу повеселили.
      − Между прочим, это последняя ядерная торпеда, − сказал Дэвенпорт.
      − Ну да, разве у нас было больше двух ядерных торпед, мистер Дэвенпорт? − язвительно спросил боцман.
      − Вы медленно соображаете, мистер Мартинелли, − назидательно сказал Дэвенпорт. − Это вообще последняя ядерная торпеда на Земле!
      Ну скажем не последняя, может еще где-то завалялось что-то подобное....− начал было рассуждать боцман, но его уже никто не слушал.

*   *   *

       Подготовка второй торпеды не заняла много времени. Её установили в торпедный аппарат и все кроме Алана Брая и одного из матросов ушли из торпедного отсека по своим постам.
      Прошли штатные проверки, и Митчелл уже собирался дать команду на выстрел, когда послышался шум и в центральный отсек вбежал Алан Брай и крикнул с порога:
      − Там Слейтон закрылся в торпедном! Нас выгнал, у него пистолет!
      − А дьявол! − ругнулся Митчелл.
      − Мы ничего не могли у него пистолет, − повторил Алан.
      − Что он хочет?
       − Не знаю. Он наставил пистолет и выгнал нас.
      − Срочно отстрел торпеды, − скомандовал Митчелл.
      − Есть отстрел.
      − Сэр, горит сигнал: "Открыт внутренний люк".
      − Что там, контакты? − еще по инерции спросил Митчелл, но он уже догадывался, что делает Слейтон в торпедном отсеке: "Значит, этот чистоплюй уже добрался до торпеды. Люк открыт изнутри, теперь выстрелить они, уже не могут. У Слейтона сейчас будет контроль над активированной ядерной торпедой. Взорвать её он не может. А впрочем, черт его знает, что он задумал" − подумал Митчелл и принял решение, решение которое снова повернет его судьбу:
      − Говорит командир! Боевая тревога! Всем по местам стоять! Продуть цистерны главного балласта! Всплытие на ноль! Наддуть торпедный отсек до двух атмосфер.
      − Есть, всплытие!
      − Есть надуть до двух! Субмарину наполнил шум работающих механизмов, появилась качка.
      − Приготовиться к погружению на предельную глубину. Заблокировать торпедный отсек снаружи.
      − Уж не хотите ли вы коммандер Митчелл утопить мистера Слейтона, − предположил дальнейшие действия Дэвенпорт. Но Митчелл не обратил на эти слова внимание.
      − Сэр! Давление в торпедном отсеке две атмосферы!
      − Турбина, полный вперед. Дифферент минус 20 градусов. Открыть наружный люк.
      − Но ведь там мистер Слейтон! − закричал Дэвенпорт.
      − Я не могу ждать, когда этот псих что-то сделает с ядерной торпедой! − резко сказал Митчелл.
      − Не бойтесь мистер Дэвенпорт, Слейтон умет плавать, − в полголоса сказал боцман.
      − Лейтенант Дэвенпорт! Снять блокировку открытия внешнего люка! Открыть торпедный люк!
      − Есть сэр! Люк открыт!
      − Заполнить цистерны главного балласта! Срочное погружение на 200 футов!
      Глухо зашумела вода, врывающаяся через открытый люк, обтекая торпеду и заливая торпедный отсек.
      − Акустик доложите выход торпеды?
      − Слышу шум воды. Пока шума винтов нет.... Стоп. Есть. Появляется шум винтов.
      − Дай бог, чтобы она своим ходом выскочила из аппарата, − сказал Митчелл.
      От поступавшей в отсек воды субмарина стала сильнее отклоняться носом вперед, и еще стремительнее погружаясь в глубину.
      − Сэр, выхода торпеды из аппарата нет! − воскликнул акустик.
      Прошла минут, подтверждения выхода торпеды не поступало. С некоторым запозданием только сейчас Митчелл включил секундомер.
      − Что он там её там за хвост держит! − раздраженно воскликнул Митчелл. − Или поток воды не дает ей выйти. Глубина?
      − Глубина 150 футов, сэр!
      − Стоп турбина. Турбина реверс. Полный назад.

*   *   *

       В этот момент Дональд Слейтон уже по пояс в воде пытался раскрутить крышку на стойке управления. Пока команда стреляла первой торпедой, он все продумал до мелочей. Дональд уже давно понял, что как только субмарина придет в Хобарт, его тут же высадят на берег и его дело, ради которого он оставил умирать в одиночестве там, в Мельбурне свою любимую девушку не будет выполнено. И та жертва с его стороны станет напрасной. Нет нужно, во что бы то ни стало утопить субмарину. Бог решил уничтожить людишек их же руками, значит таков божий замысел. Жертвы? Нет! Это жертвоприношение. Очистительное жертвоприношение. Экипаж все равно без нескольких дней покойники. Да он сделает это. Принесет их всех в жертву. А заодно он покажет всем им, тем, кто так грубо с ним поступил и лишил его дела всей его жизни. Докажет, что он еще есть командир здесь на субмарине, и только он один может решать судьбу субмарины и всего экипажа. И теперь, когда между ним и Господом нет ни государства, ни командиров, он один вправе выполнить божью волю.
      Дональд предполагал, что после выстрела первой торпеды всё расслабятся. Он подошел на вызов Митчелла и также как и в первый раз, они вдвоем активировали торпеду. Потом Дональд ушел к себе в каюту. Когда торпеду загрузили в аппарат, и все лишние ушли, он вернулся, без проблем выгнал оставшихся там двух человек и заблокировал изнутри межотсечную дверь.
      Теперь надо было действовать быстро. Первым делом Дональд открыл внутренний люк, зная, что теперь выстрелить торпедой нельзя, а придется её как-то выталкивать своим ходом. Он не знал только, решиться ли Митчелл открыть наружный люк, или начнет с ним переговоры. Переговоры также входили в его планы. Условия прежние. Высадка на лодки всех, кто хочет еще помучиться в этой жизни и немедленное затопление субмарины. Сейчас, когда на субмарине из особо секретного имущества оставалось всего одна торпеда, осуществить затопление можно ближе к берегу, а торпеду просто отстрелить и пусть плывет подальше в море.
      Но медлить было нельзя. Вдруг он услышал шипение воздуха поступающего в отсек, ощутил характерный запах воздуха из баллонов высокого давления. В следующий момент Дональд стал хуже слышать и почувствовал боль в ушах и сразу сглотнул, в ушах щелкнуло, и отсек снова наполнился звуками. Слейтон понял, что переговоров, скорее всего не будет. Субмарина явно всплывала, и Туэрс догадался, что Митчелл наддувает отсек, чтобы уравнять давление и открыть наружный люк, помешав ему, таким образом, что-либо сделать с торпедой. Быстро связав из такелажного каната петлю, Дональд накинул её на хвост торпеды, а второй конец зацепил за стеллаж. Теперь требовалось установить код. Код он взял в сейфе, и еще находясь в каюте, он потренировался на водопроводном кране в порядке поворота ручки. Её нужно было поворачивать влево и вправо на определенное число позиций, набирая таким образом код. До ручки несложно было дотянуться снаружи при открытой крышке торпедного аппарата. Так было предусмотрено для того, чтобы при необходимости командир мог снять код после отмены атаки, не вынимая торпеду из аппарата.
      В этот момент субмарина начала погружаться и открылся наружный люк. Ему в лицо хлынули холодные струи воды. В начале поток был еще не очень сильным и Слейтон закончил устанавливать код. Теперь нужно было добраться до разъема подключения кабеля. Точно где находится разъем, он не знал, но догадывался, в какой коробке его искать. Он отвернул крепежные защелки и стал выдергивать все кабели подряд.

*   *   *

       − Сэр! − закричал со своего поста Скотт Уэдделл. − Не горит контроль подключения кабеля!
      − Что такое? Не контачит? Или Слейтон отключил кабель?

*   *   *

      Вода в отсеке поднялась уже по пояс. Рядом гудела винтами и рвалась на волю торпеда. Слейтон перебирал разъемы, пытаясь понять какой же из них подключается к торпеде. Всего три разъема. Он выбрал разъем, где было четыре контакта. Теперь оставалось только замкнуть контакты прямо в разъеме. Но чем замкнуть? Он достал из кармана перочинный нож, подарок отца с которым никогда не расставался. Вполне сойдет. Но взрывать себя прямо здесь он не собирался. Он хотел утопить субмарину, а не сжигать её в атомном пламени. Придется отпустить торпеду на волю. Слейтон уже по плечи в воде перебрался к канату, после некоторых усилии перерезал его и торпеда тут же вырвалась на волю и мгновенно как будто его выключили, исчез шум винтов, зато вода хлынула теперь настоящим фонтаном. Водоворот сбил Дональда с ног, и он оказался под водой, уцепившись за монтажный стол. Ничего, все равно теперь нужно подождать пару минут и замкнуть контакты. Дональд оттолкнулся от стола и всплыл в конце отсека. К разъему проще плыть, чем иди по шею в воде. Слейтон уцепился за стеллаж и ждал. Под потолком образовалась воздушная подушка. От растущего давления все время закладывало уши, но когда он сглатывал, в ушах щелкало. Сглатывать приходилось часто. Субмарина стремительно уходила в глубину.

*   *   *

      − Командир! Торпеда вышла!
      На экране гидролокатора появилась отметка.
      − Прошло 2 минуты и 10 секунд после включения, − громко сказал Митчелл, глядя на секундомер. − До момента активации примерно 1 минута.
      − Глубина?
      − Глубина, 300 футов, сэр. И продолжает увеличиваться.
      − Рули на полный плюс. Стоп реверс. Полный вперед. Лево руля на максимальный угол.
       Теперь, когда торпеда ушла, Митчелл пытался с максимальной скоростью увести субмарину подальше от торпеды. Он не знал, что там с торпедой сделал Слейтон и потому опасался какой-нибудь пакости. Задним ходом субмарина плыла намного медленнее, кроме того, рули глубины не позволяли эффективно поднимать потяжелевший нос, и субмарина продолжала тонуть.
      Заполнение водой одного торпедного отсека не являлось катастрофическим событием. Такого рода аварии в отношении торпедного отсека закладывались в конструкцию субмарины. Ибо разного рода неполадки с торпедными аппаратами иногда приводили к затоплению торпедного отсека. Митчелл опасался, только, что погружение на предельную глубину может привести к разрушению внутренних переборок и затоплению соседних отсеков. Но если недалеко взорвется ядерная торпеда! Думать об этом не хотелось. Митчелл взял в руку микрофон.
      − Говорит командир! Внимание в отсеках! Всем занять места согласно боевому расписанию. Приготовиться к борьбе за живучесть. Приготовить дыхательные аппараты. Зафиксироваться. Приготовиться к удару.
      Прошло еще две минуты. Субмарина уже набрала полную скорость и по широкой дуге уходила в сторону от торпеды, которая, повинуясь гироскопам, мчалась в одном и том же направлении.
      − Боцман? Как рули?
      − Сэр, рули на полную!
      − Так держать!
      − Деферент?
      − Деферент 5 градусов плюс!
      − Акустик, дальность до торпеды? Азимут?
      − Три мили, сэр. Азимут 110 градусов.
      − Глубина?
      − Глубина 210 футов! И уменьшается! 205, 200.
      − Успеваем? − сам себя спросил Митчелл.

*   *   *

       В этот момент, Слейтон подтянувшись к стойке в очередной раз, удачно замкнул контакты....



      26 августа 1963 г.
      15 ч. 34 м.
      Борт яхты "Катти Сарк".
      Тасманово море
      S 43^o 35'; E 148^o 35'; Глубина 11580 f.

      Майкл, молодой парень лет двадцати, лежал на палубе, яхты кутаясь в кусок брезента и подмостив под голову парусиновый мешок с тряпьем. Время от времени Майкл с трудом приподнимался, держась за обломок мачты и старался по мере возможности следить за горизонтом, в надежде увидеть какое-нибудь судно или самолет. Для подачи сигнала бедствия у него где-то здесь на палубе под тряпьем в небольшом деревянном ящичке от сигар имелась ракетница с единственной ракетой и зеркальце. Но уже много дней море оставалось пустынным. Остальные его товарищи по несчастью сидели и лежали в каюте, плотно прижавшись друг к другу. В каюте все же было намного теплее. Здесь же на палубе дул резкий ветер, который срывал брызги с волн, что разбивались о борт яхты, и рассыпал холодные капли веером, от этого все на палубе, в том числе и брезент в который кутался Майкл, было влажным. Но все же брезент хоть как-то прикрывал от ветра.
      Вахта тянулась мучительно долго. Сильно хотелось пить. Рот болел, язык распух и не помещался во рту, к тому же сильно болела голова, саднило и чесалось тело. За бортом плескалась вода, океан воды, но Майкл знал, что пить её нельзя. Он все думал о том, как выживал в море Ален Бомбар, французский врач, который переплыл Атлантику на резиновой лодке в начале 50−х. Майкл читал о нем заметку в популярном журнале для яхтсменов.
      Бомбар советовал выдавливать сок рыб. Да вот беда, рыба не ловилась. Хотя в первые дни после катастрофы, когда еще хватало сил, они забрасывали в море самодельные снасти. Летучие рыбы, которые сами попадали на борт некоторых путешественников, в этой части Тасманового моря не водились и не помогли пополнить их рацион.
      Еще якобы Бомбард, припоминал Майкл, советовал для экономии пресной воды пить понемногу морскую воду. Кажется по несколько глотков в день, при условии, если так же пить и пресную воду. Но тут Майкл не был до конца уверен. Статью он читал давненько и не помнил всех деталей. Его товарищ Робин, который сейчас отдыхал после вахты в каюте, наоборот категорически уверял, что пить даже в малых количествах морскую воду нельзя.
      А пресная вода у них закончилась. Как раз сегодня утром они допили последние капли. Кроме ложки тушенки вчера каждому досталась по три ложки пресной воды. По ложке три раза в день. Утром, в обед и вечером. Пьем как микстуру, − криво улыбаясь, шутил Робин. Если учесть что такой рацион у них оставался неизменным без малого две недели, то чувство голода уже давно притупилось. Осталась только чувство жажды. К сожалению, то была последняя банка тушенки, начатая за день до этого.
      Но не только жажда мучила экипаж яхты "Катти Сарк". Тело зудело, от многочисленных мелких трещин и потертостей, в которые попадала соль. Расчесывать было нельзя, от этого становилось еще хуже. Четвертая неприятность − постоянное чувство холода. Дольше часа выдержать на палубе в такие ветреные дни как сегодня было трудно. Зато в теплые дни, когда пригревало солнышко и ветер слабел, на палубу выползали все, чтобы согреться и хоть как-то подсушить одежду. Но одежда, пропитанная солью, постоянно оставалась влажной, и плохо согревала. Даже в каюте, куда не задувал ветер, они согревались только тесно прижавшись друг к другу и накинув на себя все что у них имелось на борту из одежды.
      Яхту в честь знаменитого клипера "Катти Сарк" назвал дядюшка Майкла. Год назад его дядюшка ушел в мир иной и завещал яхту своему единственному племяннику, поскольку у него из детей были только две дочери, а яхтенный спорт дядюшка не считал женским делом, да вообще женщина корабле, как известно не к добру. Так яхта досталась Майклу. С тех пор он и пятеро его друзей по университету периодически выходили в море. Пока черт не дернул их отправиться в это плавание. Вот теперь яхта без мачты на плавучем якоре уже полтора месяца дрейфовала в Тасмановом море. Надежды пристать к берегу или встреть судно, казалось давно растаяли. Но парни все равно по очереди продолжали дежурить на палубе.
      Майкл с трудом приподнялся и обвел взглядом горизонт. Ветер, небольшое волнение, облака, что неслись по небу, горизонт был чист, все как и раньше, как и во все прежние дни дрейфа. Опять ничего, − обреченно подумал Майкл и уже хотел снова примостить голову на валик из одежды, что служил ему подушкой, как его взгляд привлекло странное явление. Там куда он как раз смотрел секунду назад, ясный и четкий горизонт вдруг покрылся дымкой. Монотонный рисунок волн сразу поломался, и море покрылось хаотичной рябью. Послышался гул, и яхту мелко затрясло. Вдруг там почти на горизонте из воды стал быстро расти водяной горб, который поднялся из воды как высокий, высокий водяной холм изрезанный бороздами и вихрями. Холм поднялся стремительно и вдруг в одночасье он лопнул, разбросав вокруг огромный фонтан.
      Майкл скорее от удивления, чем от страха, поскольку пугаться пока было нечему, подполз к люку и крикнул своим товарищам: "Скорей! Там такое". На самом деле он хотел закричать громко, но его пересохшее горло произвело только сиплые звуки. Что такое там происходит, он не мог четко сформулировать. Но ему стало ясно, что происходит нечто не обычное.
      Мелкая, но сильная болтанка усилилась. Из воды не затихая, слышался монотонный и тревожный гул. Воздух сотряс удар грома. Это достиг яхты всплеск фонтана. Теперь яхту уже мотало и крутило в разные стороны. Тем временем фонтан уже обрушился, и на том месте стала расползаться во все стороны поверхность воды, образуя гигантскую воронку. Такую большую, что линия горизонта изогнулась. Казалось, яхта очутилась на краю широкой и пологой долины. В этот момент из рубки высунулись головы его товарищей. − Что? Что случилось!? Мы тонем!? − наперебой спрашивали они.
      − Там только что... вулкан взорвался! − первое, что пришло в голову, сказал Майкл.
      − Ты что! − воскликнул кто−то. − Ой мамочки! − взвизгнула кто-то из девушек.
      В следующий момент вода устремилась в воронку, яхту подхватило течение, закрутило и понесло.
      Но вода мчалась к центру быстрее, чем яхта и через минуту вода впереди снова собралась в горб и теперь оттуда на яхту двинулась волна высотой в трехэтажный дом.
      − Ой мамочки! Нас сейчас утопит! − хрипло и истерично кричал кто-то из девчат, а другая девушка пронзительно завизжала.
      Теперь слышались только крики, но гул из морских глубин и дрожь прекратилась. Зато на яхту сверкая на солнце, которое пробивалось между облаками, в полной тишине надвигалась высокая волна. И от этой тишины она казалось еще страшнее. Первым опомнился Майкл:
      − Не бойтесь она пологая! − скорее успокаивая себя, попытался крикнуть Майкл, но крика не получилось, рот пересох, и язык еле ворочался.
      − Хватайтесь, за что сможете, − сипло крикнул Робин.
      − Давайте вниз!
      Волна действительно поднималась в начале полого, и яхта стала взбираться на волну, но дальше волна вздымалась так круто, что палуба встала почти вертикально и яхта, высоко взлетев вверх, потом стремительно и неудержимо стала скользить вниз, как катиться повозка со склона горы.
      Волна прошла. Все снова высунулись на палубу. Тем временем ветер принес дождь. Они было обрадовалась дождю, но тут же разочаровались, с неба сыпал мелкий соленый дождь и все снова спрятались в каюту. К счастью дождь быстро прекратился.
      Примерно через полчаса море снова качнулось, сформировав вторую волну уже поменьше. Прошла еще волна, но еще меньше. Море еще волновалось, но уже не так грозно.
       − Уф! Пронесло, − только теперь сказал Робин, который снова высунулся из люка.
      − А что это было? − спросил Кэвин, высовываясь рядом.
      − Наверно подводное землетрясение или извержение, − неуверенно предположил Майкл.
      − Представляю себе, что там будет на берегу, куда дойдет такая волна, − сказала Клара. Девушки уже успокоились, и вслед за парнями выбрались на палубу.
      − Нам еще повезло. Вы не видели начала, там такой вылетел из воды фонтан, − рассказывал Майкл. − Будь мы ближе....
      Майкл не успел закончить рассказ, как вдруг рядом с яхтой море вскипело, вода разверзлась, и черное нечто вырвалось из глубины. Яхту обдало веером брызг, и поднятая волна сильно накренила яхту.
      − О боже!
      − Да что же это?
      Когда брызги рассеялись, они разглядели, что из воды вынырнула субмарина. Казалось, она выскочила из воды, пролетела над водой и снова с шумом ушла под воду, разбросав вокруг новый фонтан брызг. Но исчезла субмарина ненадолго. Снова вынырнула и уже плыла на поверхности, удаляясь от яхты.
      Теперь они заметили, что скорость подводной лодки явно замедлялась и, пройдя по инерции еще какое-то расстояние, субмарина остановилась. Теперь он смогли рассмотреть, что субмарина плавает как-то странно, не так как плавают подводные лодки, которые они видели на фотографиях. Скорее так плавает поплавок. Передняя часть субмарины была полностью погружена в воду, рубка совсем невысоко торчала из воды, зато корма с перьями рулей поднималась над водой. Винт у субмарины еще быстро вращался, и едва цепляя за верхушки волн и поднимая веер брызг.
      Все стали кричать, и махать руками. Но на субмарине ничего не происходило, да и находилась она далековато.
      − Не кричите. Видите, что-то у них что-то не в порядке, − сказала Дженифер.
      − Да. Видать субмарина попала под удар. Наверно там все... того, − сказал Робин.
      − Что того? − спросил Майкл. − Видишь, субмарина плавает. Ничего с экипажем не должно произойти.
      − Не скажи. На войне, дед рассказывал,... если снаряд не пробивал броню. Танк едет, а экипаж уже того... контуженый, − с трудом ворочая языком, говорил Робин.
      − Думаешь,... их там контузило? − спросила Клара.
      − А почему экипаж винты не остановил? − вопросом ответил Робин.
      − Ерунда. Главное чтобы они не уплыли без нас, − сказал Кэвин.
      На дальнейшее обсуждение у них сил не хватило. Теперь они все сидели на палубе, плотно прижавшись, друг к другу, накрывшись куском брезента, и смотрели на субмарину.
      Прошел час. Субмарина плавала на одном и том же месте кормой к верху, а винт упрямо молотил верхушки волн. Ветер и волны постепенно подгоняли легкую яхту к субмарине, и расстояние сократилось до сотни ярдов. Приближался вечер. Море уже совсем вернулось к прежнему состоянию и ничто не указывало на пришедшую днем катастрофу.


   

− 16 −

      26 августа 1963 г.
      6 час. 40 м.
      Тасманово море
      Борт субмарины "Скорпион"
      S 43^o 35'; E 148^o 35'; Глубина 11580 f.

      Ему снилось детство на ферме у отца недалеко от Олбани в штате Айова. Вокруг фермы расстилались просторы, разделенные дорогами на аккуратные квадраты возделанных полей. Вокруг фермы до самого горизонта расстилались волнующиеся поля, только кое-где виднелись деревья возле редко разбросанных ферм. Но его не интересовала работа фермера, а привлекал мир техники. Поэтому он бредил машинами, как и все его школьные товарищи в провинциальном городке, расположенном недалеко от фермы. Возможно, как-то сложились вместе любовь к технике и широким просторам, и он оказался на флоте.
      Хотя первопричина была иной. Тогда шла война в Европе, и все мальчишки хотели воевать. Война заканчивалась, но они уже дружно решили, что пойдут служить в армию. Все равно у них, откуда-то была уверенность, что это еще не последняя война. Возможно последняя большая война, но не последняя.
      Часто между его друзьями велись споры о преимуществах разных родов войск. Что лучше авиация, танки, артиллерия, или флот? Почему-то ему не нравились ни тесные коробки танков, узкие кабины самолетов, а уж про артиллерию и подавно думать не хотелось. Оставался только флот. Так он, спустя много лет оказался на флоте. Но вскоре выяснилось, что его организм плохо переносил качку, и привыкнуть к морской болезни, несмотря на таблетки, что давал ему корабельный врач, ему никак не удавалось. В итоге он оказался на подводном флоте. Здесь в глубине морей страдать от качки не приходилось. Да и в надводном положении субмарину качало намного меньше чем обычный корабль.
      Но сейчас его покачивало, хотя покачивало медленно, убаюкивая, и временами он куда-то проваливался, а воспоминания обрывались как осенняя паутина. Воспоминания снова вернулись в детство, но мешала качка, которая резко усилилась. Черт, откуда такая качка? Шторм посреди поля? Ему сразу представились качающиеся волнами поля кукурузы, и он еще маленький стоит среди поля, а молодая кукуруза ему по плечо, и стебли качают его. Ему уже стало нехорошо от непрерывной качки. В этот момент острый лист кукурузы стал щекотать ему нос. Он старался уклониться, отмахнуться руками, но руки ватные не слушались, а острый лист все лез и лез ему в нос. Вдруг лист так резкое кольнул его в нос, что стало больно. Он хотел расплакаться, от обиды и боли, как вдруг разорвалась липкая пелена воспоминаний, и он стал слышать голоса и увидел перед собой чей-то силуэт.
      − Кажется приходит, в себя, − сказал кто-то, − а то я трясу, трясу, а толку никакого.
      − Нашатырь помог. А вообще надо было дать пощечину.
      − Не хорошо. Командир как никак.
      В этот момент зрение у Робина Митчелла сфокусировалось, и он в слабом свете увидел над собой стюарда Джексона и врача Ле Грея. Сразу вспомнилось − должно произойти что-то ужасное.
      − Что? Что со "Скорпионом"?
      − Не волнуйтесь, мы плаваем на поверхности, − сказал Ле Грей.
      − Внутри полный бардак, сэр. Похоже "Скорпион" сделал настоящий кульбит, − быстро сказал Джексон.
      − Что с командой?
      − Еще не осмотрелись по отсекам, но многие получили травмы. Странная клиническая картина, сэр. Как будто все ударились головой, и команда вся разом потеряла сознание, − рассказывал врач.
      − Я же говорю, "Скорпион" сделал, что-то вроде мертвой петли. Я помню, как нас крутануло, − настаивал стюард.
      − Черт, а я не помню, − покрутил головой Митчелл. Он постепенно приходил в себя, хотя руки и ноги еще были ватные, в голове шумело, и мысли текли медленно.
      − Точно я говорю, такой переворот, что я полетел на потолок, а за мной все полетело с плиты, кастрюли, обед, все. Потом я полетел на пол и дальше не помню, − рассказывал Джексон.
      − Джексон, субмарина не самолет, и по тангажу кувыркаться не может, − пояснил коммандер Митчелл.
      − Вам виднее сэр, − отступил Джексон и поспешил помогать врачу.
      − Всё ничего не помнят. Я тоже был без сознания, − в поле зрения появился Дэвенпорт. − Телефон не работает. Я послал матроса в турбинный и реакторный отсеки. Матрос только что вернулся и доложил. Там тоже все без сознания. Но вроде как дышат. Все машины и реактор работают, но мы, похоже, стоим на месте. По крайне мере качка, сэр, такая как будто плаваем на месте.
      Митчелл встал на ватных ногах, держась за стойку. Теперь он видел, что субмарина находится в ненормальном положении, когда палуба наклонена в сторону носа. По отсеку валяются разбросанные бумаги и самые разные вещи. Еще двое человек лежали неподвижно на полу, и возле одного из них с ваткой наклонился Ле Грей.
      − Что показывают приборы? − спросил Митчелл.
      − Ничего, сэр. Почти все отключилось, − ответил Дэвенпорт.

* * *

      Через полчаса стала проясняться общая картина. Оказалось, что каждый член команды довольно длительное время перебывал бессознательном состоянии. Похоже субмарина действительно подверглась сильному гидродинамическому удару хотя в то, что она совершила кульбит, как утверждали некоторые Митчелл все же не верил. Однако почти каждый получил травмы разной степени тяжести. В основном ушибы и растяжения.
      Торпедный отсек был на половину затоплен водой и заблокирован изнутри. Судьба Дональда Слейтона, который на момент аварии оставался внутри отсека, была неизвестна.
      Уже отключили турбину, так как при таком дифференте винт все равно торчал над водой. Почти вся электроника вышла из строя. Не работали ни радио, ни локатор, ни гидролокатор, ни эхолот. Электрики выяснили, почему не работает основное освещение, а только аварийное, питаемое от аккумуляторов. Оказалось, что по цепям прошел импульс перегрузки, который вывел из строя предохранители в относительно слаботочных цепях. Однако сильноточные цепи реактора, сделанные с запасом по перегрузкам остались в исправности, и реактор продолжал работать. Поэтому в машинном и реакторном отсеках сохранилось нормальное освещение.
      Митчелл уже догадывался, что Слейтону таки удалось взорвать торпеду. Как раз при ядерном взрыве возникает электромагнитный импульс. Хотя он ослабляется слоем воды, и корпусом субмарины, но видимо его хватило для нарушения работы чувствительных приборов и отдельных электроцепей.
      Протечек воды пока не обнаружили. Однако пока не ясны были масштабы повреждений легкого корпуса. Так как силовые цепи в командном отсеке не работали, перископ можно было поднять только вручную. Поэтому для осмотра состояния дел снаружи Митчелл послал на мостик боцмана.
      Боцман вернулся через пару минут возбужденный со словами:
      − Чтоб меня черти съели! Там у нас гости с морского дна! Яхта, что мы утопили утром, снова всплыла и болтается у нас под боком!
      − Что ты такое мелешь, или вас мистер Мартинелли так сильно головой стукнуло, что мозги набекрень свернуло? Впрочем у вас и так... − иронически сказал Дэвенпорт.
      − Да посмотрите сами сэр, они рядом в полукабельтове, и все живые машут руками.
      − Нет, вы точно, Мартинелли, головой стукнулись.
      − А может они не живые, − предположил Велш.
      − Как не живые! − Возмутился боцман, − я ясно видел несколько человек на палубе, сидят и машут руками.
      − Вы не поняли. Они и мы уже на том свете, − и Велш показал пальцем вверх.
      − Что за чушь вы несете Велш?! − воскликнул Дэвенпорт. − Если вы не живой, то я точно живой. Меня до сих пор тошнит, и гудит голова. − Видя, что Велш сморит на него скептически, Дэвенпорт ущипнул себя за щеку. − Вот попробуйте мистер Велш, очень помогает. Если не верите, то я могу...
      − Это ничего не доказывает, − упрямо сказал Велш. − Разве вы мистер Дэвенпорт бывали на том свете?
      − Нет! − возмущенно воскликнул Дэвенпорт, − Ну кто-нибудь избавьте меня от психов.
      − Успокойтесь, − сказал Митчелл, − нужно подняться на мостик и посмотреть. Если мистеру Мартинелли не почудилось, тогда будем думать дальше на каком мы сейчас свете.

* * *

      Боцману не почудилось. В полукабельтове от субмарины плавала яхта немного похожая на ту, которую они нашли утром с мертвым экипажем, но теперь на яхте находились живые люди, которые махали, что-то пытались кричать. Кроме того, яхта плавала на ровном киле.
      Узнав о новости, на мостик поднялось сразу несколько человек, так всем было интересно.
      − Я могу понять, − говорил Дэвенпорт, − что команда плохо подготовила яхту к затоплению и она осталась на плаву, но люди явно живы и кричат нам, чтобы мы их спасли. Я ничего не понимаю.
      − Тогда это другая яхта, − сказал боцман.
      − Как другая, мистер Мартинелли? Вы посмотрите, та же самая, может вы плохо видите, но я же не слепой, − возразил Дэвенпорт. − И название совпадает и внешне как две капли воды она похожа, и на борту смотрите 5...6. Шесть человек! Как такое может быть. Они что ожили и всплыли.
      − Да корпус внешне похож, но та яхта плавала полузатопленной, а эта плавает на ровном киле, − не сдавался боцман.
      − Может такое быть, что экипаж яхты вдруг ожил? − спросил Митчелл у Ле Грея.
      − Исключено сэр. Утром я всех осматривал. Тела совершенно холодные. Кроме того, сэр, явные трупные признаки. Я не хотел бы утруждать вас подробностями, − немного смущенно, и от того сбивчиво говорил врач, поскольку его самолюбие задевало то, что кто-то усомнился в его профессионализме.
      − Нет, это просто другая яхта с тем же названием, что тут не понятно. Название обычное. "Катти Сарк", что тут удивительного. Яхт с таким названием может быть несколько, − отстаивал свою версию боцман.
      − Клипер "Катти Сарк" назвали по имени колдуньи с какого-то английского болота. И это неспроста, − серьезно сказал Велш.
      − Да что неспроста! − снова завелся Дэвенпорт. − Мало ли как назвать! А на английских болотах водятся только собаки, − уже с усмешкой закончил он.
      − Какие собаки?
      − Собаки Баскервилей! Книжки надо читать, мистер Велш. А клипер, по-моему, еще до сих пор на плаву. Не помню где, стоит у причала. И оттого, что его назвали именем колдуньи, он за 100 лет не утонул.
      − Вот именно, мистер Дэвенпорт, − многозначительно сказал Велш.
       − Уже не хотите вы сказать, что это не потопляемая яхта?... Типа Летучего голландца? − ехидно спросил Дэвенпорт.
      − Ладно, хватит спорить, − вмешался коммандер Митчелл, который последние несколько минут изучал яхту в бинокль. На борту живые люди или призраки с того света, но видно, что им нужна помощь. Мистер Ле Грей готовьтесь оказать им помощь. Но мы примем их на борт, когда восстановим положение субмарины. А пока, мистер Мартинелли, возьмите двоих матросов и на лодке забросьте конец на яхту, чтоб потом не искать их по всему морю, − распорядился Митчелл.
      − Сэр. Похоже они там замерзли, вон кутаются..., − начал боцман.
      − Так возьмите на камбузе, теплую воду. Что мне вам все объяснять надо. Еще лучше термос с чаем. Никого с яхты с собой сейчас не брать! У нас и без них забот хватает. Только привяжите конец и обратно.
      − Есть сэр! Я возьму еще пару одеял, − и боцман поспешил выполнять приказ.

− 17 −

      26 августа 1963 г.
      18 час. 00.
      Борт субмарины "Скорпион"
      Тасманово море
      S 43^o 37'; E 148^o 37'; Глубина 11862 f

      Через час, когда разобрались с неисправностями и восстановили электропитание, закрыли внешний люк торпедного аппарата, и откачали воду из торпедного отсека. Теперь удалось разблокировать дверь. Тщательный осмотр отсека не выявил ни самого капитана Слейтона, ни его тела.
      Его исчезновение являлось загадкой. Первая мысль, которая пришла всем в голову, что может, Слейтон вынырнул через открытый торпедный аппарат? Но такое предположение казалось диким, хотя их бывший командир стремился погибнуть, во что бы то ни стало. Несмотря на то, что капитан Слейтон едва не отправил их всех прямиком в ад или как минимум на дно, никто не питал к нему особо злобных чувств. Все-таки они много прослужили вместе. И каждый понимал, что поступок их бывшего командира имел свою логику. Вот только она, эта логика не совпадала с логикой остальных.
      − Либо он где-то спрятался, а прятаться тут негде, − сказал лейтенант Габер и замолчал. Молчали и другие, осматриваясь по сторонам, как будто пропавший капитан Слейтон был размером с кошку и мог затеряться среди стеллажей и переплетения трубопроводов.
      − А он не мог выйти из отсека, когда все были без памяти? − наконец спросил один из матросов.
      − Нет, не мог, вода стояла выше комингса двери и попала бы в другие отсеки, − ответил другой матрос.
      − Значит вынырнул. Других объяснений нет, − сказал Габер.
      Электрик Паскаль осматривая вскрытый блок, и вынутые разъемы сказал:
      − Кто-то явно пытался замкнуть здесь разъем чем-то острым. Видите свежие царапины.
      − Дай, догадаюсь, этот разъем подключен к электроуправлению торпедой? − спросил Алан Брай.
      Паскаль кивнул.
      − Мог капитан Слейтон замкнуть контакты и вызвать взрыв? − спросил Габер.
      − Очевидно, что он пытался это сделать, − ответил Паскаль.
      − Но когда он успел? Я имею в виду вынырнуть наружу, если нас сразу накрыло ударной волной, − спросил Алан Брай.
      − Бог его знает, − ответил Габер.
      − Нет. Бог тут не причем. Ему помогал сам дьявол, − со зловещей интонацией сказал Алан Брай.
      − Если ему помогал дьявол, то он точно не в раю, − ехидно сказал кто-то из матросов. Но никто особо не обратил внимание на эти слова.
      − Если он замкнул контакты, то торпеда взорвалась, и а после этого он уже вряд ли мог выплыть... Хотя кто его знает, − рассуждал Габер.
      − Есть идея. Предположим, мистер Слейтон плавал где-то рядом, − сказал Алан.
      − Точнее он как раз плавал здесь, где я сейчас стою, и замыкал разъем, − поправил его Паскаль.
      − Да верно, пусть он находился там. Так вот.... Потом прошла ударная волна, вода прошла по трубе торпедного аппарата туда, потом обратно и поток воды вытянул мистера Слейтона наружу, − предположил Алан.
      − Да, но для этого он должен был аккуратно "рыбкой" туда занырнуть, иначе человек не пройдет через трубу, − заметил Габер.
      − А может, он так и сделал? − сказал Алан.
      − Скорее его труп вытянуло с водой, когда мы всплывали. Давление уменьшилось, и часть воды вытекала наружу, вот его и вынесло в море, − сказал Габер.
      − Как простите, выносит сами знаете что, через унитаз, − сказал матрос. Его слова покоробили присутствующих, но никто спорить не стал.
      − Хотя все это сомнительно, − немного задумчиво сказал Габер, − но других объяснений нет. Ладно, так и доложим командиру, что тела не нашли, скорее всего, его вытянуло с водой через торпедный аппарат, − подвел итог расследованию лейтенант Габер.

− 18 −

      26 августа 1963 г.
      18 час. 05 м.
      Тасманово море
      Борт субмарины "Скорпион"
      S 43^o 37'; E 148^o 37'; Глубина 11862 f

      Уже почти стемнело, когда несчастных перевезли на палубу субмарины.
      − Откуда вы? − спросил Ле Грей у одного из парней.
      Парень разлепил опухшие губы, и тихо сказал: "Сидней".
      − Сколько вы в море?
      Парень сказал, но Ле Грей не разобрал и переспросил.
      − Больше месяца, − повторил парень громче.
      − Они из Сиднея и плавают уже больше месяца! − крикнул Ле Грей Митчеллу, который находился на мостике субмарины.
      − Больше месяца? Да порядком их помотало по морю, − задумчиво сказал Митчелл. − Значит они покинули Сидней когда радиация там была еще не смертельной, но уже высокой.
      − Важно где они плавали все это время. Вдруг они ходили к экватору, а там радиация еще выше, − сказал Дэвенпорт.
      − Мистер Ле Грей, спросите, куда они плыли, − крикнул Митчелл.
      − Они говорят, в Хобарт, − вскоре ответил врач.
      − Вполне логично, бежать из Сиднея дальше на юг.
      − Сэр, что мы с ними будем делать, ведь всё на яхте может быть радиоактивным... И люди тоже, − задал командиру неожиданный вопрос Дэвенпорту.
      − С чего она вдруг радиоактивная? Если море полощет яхту уже не одни сутки, − заметил Мартинелли, который как раз поднялся на мостик. Но Дэвенпорт не обратил внимание на это замечание и продолжал вопросительно смотреть на командира, но тот молчал.
      − Все равно радиоактивные они или нет, но по судовому праву наша обязанность оказать им помощь, − после некоторой паузы ответил Митчелл.
      − Вы теперь командует субмариной, ответственность лежит на вас. Только учтите, я остаюсь при своем мнении. Этих молодых людей могло за время дрейфа занести в такие районы, где они набрались радиации и могут быть сильно радиоактивными и загрязнят субмарину своими выделения, − недовольным голосом сказал Дэвенпорт и стал спускаться с мостика вниз.
      Митчелл махнул ему вслед рукой: − Позже выясним, мистер Дэвенпорт. − И наклонившись вперед, крикнул врачу:
      − Мистер Ле Грей спросите у них про судовой журнал и другие документы.
      Через минуту Ле Грей крикнул:
      − Они все документы потеряли во время шторма.
      − Ладно, как осмотрите пострадавших, зайдите на центральный пост.
      Спасенных отправили в лазарет и врач начал их осматривать. Ему помогали унтер-офицер третьего класса Мартин Т. Паскаль, который кроме специальности электрика имел квалификацию фельдшера и матросы, которые принесли теплую одежду. Кок Картер прибежал с термосом.

* * *

      Через час Ле Грей зашел на центральный пост и Митчелл его спросил:
      − Вот мистер Дэвенпорт опасается, что спасенные загрязнят субмарину своими выделениями? Есть такая опасность?
      − Они настолько истощены, даже если мы их начнем усиленно кормить и поить, чего делать нельзя, то все равно в ближайшие дни они ничем не загрязнят нашу лодку! − слегка улыбаясь, сказал врач.
      − Как знаете, − сказал Дэвенпорт и отвернулся.
      − Какая нам сейчас разница. Они живы и мы должны доставить их в Хобарт, поскольку яхта своим ходом идти не может. Через сутки мы сдадим их властям Тасмании, − сказал Митчелл. − Мистер Ле Грей, доложите состояние спасенных.
      − Сильно истощение, обезвоживание организма, вот что пока видно. Много мелких ссадин, ушибы. У одного приличная гематома на бедре. У двоих порезы на руках, кажется, они пытались вскрыть себе вены. Но не удачно или им помешали. Раны разъела соль, и образовались язвы. Есть язвы и от потертостей...
      − Хватит медицинских подробностей, − прервал его командир, − просто скажите, есть опасность для их жизни?
      − Другие проблемы выяснятся при детальном осмотре. Но пока ничего опасного я не нашел.
      − Хорошо, скажите мистер Ле Грей, это те самые ребята, которых мы нашли утром?
      − Если вы предполагаете сэр, что утренние покойники ожили, то я уверенно скажу, что это другие молодые люди. Те уже дня два как были покойниками. У них другая одежда, да и интерьер яхты немного другой, хотя соглашусь, что есть определенное сходство. Но сэр, все молодые люди чем-то похожи друг на друга. А все яхты одного и того же класса имеют сходство.
      − Это понятно, − сказал Митчелл. − Итак, что мы имеем. Практически в одной и той же точке океана с разницей в несколько часов мы встретили две похожие яхты с одинаковым названием. И это при условии, что судоходство уже практически прекратилось. Вероятность такого события не велика.
      − Вероятность такого события будет еще меньше если учесть состав экипажа яхт, − продолжил рассуждения командира Ле Грей. − То, что обе яхты вышли из Сиднея примерно в одно в одно время. Обе яхты попали в шторм и потеряли мачту. Мне почему−то кажется, что эти две яхты плыли вместе.
      − Вы хотите сказать, что они могут знать тех, кого мы встретили сегодня утром? − спросил Дэвенпорт.
      − Это мы узнаем завтра, когда они немного окрепнут. Боцман после оказания первой помощи найдите им каюты, − распорядился Митчелл.
      − У нас свободная офицерская каюта, которую занимал тот физик в очках. Туда можно положить девушек, − сказал боцман, − но там всего две койки.
      − Придется добавить приставную койку, − сказал Ле Грей. А парней можно пока разметить в изоляторе.
      − Ну вот и отлично. Пусть до утра отдыхают, а утром расспросим, где они путешествовали, − сказал командир.
      − Черт, мне не терпеться разгадать загадку. С этими яхтами? − с сожалением сказал боцман.
      − Пока не беспокойте их расспросами, и ничего не рассказывайте, − предупредил командир. − Утром опросим по всей форме, для протокола, об оказании помощи.

− 19 −

      27 августа 1963 г.
      9 ч. 10 м.
      Борт субмарины "Скорпион"
      Залив Сторм.

      Всю ночь субмарина шла в подводном положении на перископной глубине с экономичной скоростью в направлении юго-восточного берега острова Тасмания. Здесь в далекие времена берега острова размыла река Деруэнт, образовал длинную, извилистую эстуарию широкая часть, которой со стороны Тасманового моря называлась заливом Сторм. Примерно в 30 милях выше от входа в залив непосредственно в устье реки Деруэнт располагалась столица Тасмании Хобарт.
      Субмарина шла, повинуясь системе инерционного управления. Эта система позволяла запоминать или записывать любой сложный маршрут. Затем начав движение в определенной реперной точке субмарина могла с точностью до сотни ярдов пройти самый сложный путь, и сейчас субмарина по идее должна выйти в ту самую точку, где она находилась 25 августа. Сейчас до намеченной точки маршрута оставалось меньше пяти миль, и уже пора было всплывать.
      Здесь командир приказал остановиться. Он никуда не спешил. Войти в зону прибрежного шельфа он рассчитывал в светлое время суток. Поскольку по-прежнему не работали ни радио, ни эхолот, ни локатор, то он хотел плавать вблизи берега уже после восхода солнца. Тем более для него прохождение фарватера в длинной и извилистой бухте да еще вслепую без приборов с большой осадкой, которую имела субмарина, казалось не простой задачей, а выслать лоцмана береговые службы все равно не смогут. Да и попросить лоцмана нет никакой возможности, пока не починили радио.
      Наступило утро. Команда позавтракала. Прежде чем начинать трудную часть пути связанную с плаванием по мелководью Митчелл решил получить ответ на вопрос, который мучил всех и выяснить, наконец, все что касалось яхты и её экипажа. Позднее, когда они войдут в залив уже будет не до расспросов. Полчаса назад Митчелл попросил Дэвенпорта опросить кого-нибудь и молодых людей на предмет выяснения их имен и подробностей плавания.
      А пока Митчелл отдал команду на всплытие и думал: "Есть ли там хотя бы бакены? Эх если бы работал эхолот". Неужели придется высылать вперед лодку и промерять фарватер?" Согласно лоции глубина на подходах к порту Хобарта составляла 40 футов. Глубина вполне достаточная для субмарины. Однако такая глубина обозначена в пределах извилистого не шире двух кабельтовых фарватера.
      Субмарина всплыла. Не успел Митчелл подняться на мостик, чтобы осмотреться, как на центральный пост вошел Дэвенпорт. Выглядел он мягко говоря обескураженным.
      − Нет, они там точно свихнулись, немного возбужденного говорил он с порога.
      − Что же они вам сказали? Неужели мы все-таки на том свете? − спросил Велш.
      − Хуже! − ответил Дэвенпорт.
      − А... Значит в аду, − продолжил шутить Велш.
      − Да замолчите вы! − раздраженно сказал Дэвенпорт.
      − Давайте по порядку, − строго сказал командир.
      − По порядку, − сказал Дэвенпорт, заглядывая в бумаги, которые держал в руках.
      − Они уверенного называют свои имена и адреса. Называют себя жителями Сиднея. Все студенты сиднейского университета. Они плавают в этом составе уже год, но раньше плавали вблизи Сиднея. Яхта принадлежит одному из парней и досталась ему в наследство. Его фамилия..., − и Дэвенпорт принялся вертеть листок бумаги, разыскивая, где именно он записал фамилию.
      − Это можете опустить, − поторопил его командир. Он хотел уже подняться на мостик и думал о своих дельнейших действиях, а Дэвенпорт рассказывал лишние подробности.
      − В начале июля, когда у них там какие-то каникулы в университете, они решили совершить более серьезное плавание. В начале хотели дойти до Мельбурна. − "Что он рассказывает?" − спросил себя Митчелл, но ничего не сказал вслух и, подавив желание снова сделать замечание, терпеливо слушал первого помощника. − Они одни вышли в море и о второй яхте с таким же названием ничего не знают. А вообще-то цель их плавания, как они говорят обычная тренировка. Они хотели подготовиться к участию в ежегодных гонках парусных яхт из Сиднея с Хобарт, которые проходят в декабре каждого года. Они говорят у них в Австралии это главное спортивное событие года.
      − Что за чушь они вам рассказали? − не выдержал наконец командир.
      − Ха! − сказал Ладгрен и обвел присутствующих взглядом. − Это еще не самое интересное.
      − Что там еще! И давайте поскорее у нас на сегодня много дел, − нетерпеливо сказал командир.
      − Я же говорю, у них там "крыша" видать поехала от голода и жажды, − улыбаясь, говорил Дэвенпорт. Все поняли, что он специально тянет время, не спеша сказать что-то важное.
      − Ну, короче, − взмолился обычно спокойный Велш.
      − Ну,... если короче. То они ничего... − Дэвенпорт снова на секунду замолчал, наслаждаясь. Набрал в грудь воздуха:
      − Они ничего не знают про атомную войну, − улыбаясь во весь рот, победно сказал Дэвенпорт.
      На минуту в отсеке повисла тишина.
      Первым нарушил тишину Велш: − Ну, это объяснить просто. От голода и жажды у них шарики за ролики зашли. Такое бывает. Мозг не выдерживает и придумывает всякие глупости.
      − Нет, я думаю это просто амнезия, или потеря памяти, − сказал Габер.
      − Я тоже подумал об этом. Но здесь тогда выборочная амнезия. Ведь они помнят все кроме войны, − сказал Дэвенпорт.
      − А вы проверяли, что они помнят? − спросил Митчелл.
      − Не все, только спросил кое-что.
      − Например?
      − Например, знают кто у них Премьер, как зовут британскую королеву. Они уверенно рассказывают, кто выиграл прошлую регату Сидней − Хобарт. Больше я не спрашивал, а то они уже на меня смотрели как на идиота. Кто хочет пусть сам расспрашивает.
      − В этом нет необходимости. Главное, что они граждане Австралии. Наше дело оказать им медицинскую помощь и передать властям, а они уже пусть выясняют подробности. Достаточно вписать в журнал их имена и кратко изложить рассказ о маршруте плавания и не важно насколько рассказанное ими правдоподобно, − закруглил разговор Митчелл и уже хотел выйти и подняться на мостик, когда радист Ридженальд Бри, что сидел с паяльником и копался в потрохах радиостанции, мечтательно сказал:
      − А как здорово, если бы забыть про войну и прочие ужасы. Знаете, я каждый раз как включаю рацию, вот этот тумблер, − и радист протянул руку и взялся за тумблер, − все жду, что зазвучит из эфира музыка и новости на разные голоса.
      Наступила тишина, все смотрели на руку радиста. Радист секунду поколебался и щелкнул тумблером. В тишине щелчок прозвучал особенно громко. Отсек наполнился монотонным шипением, как будто где-то горел примус.
      − Извините, радиостанция еще не работает, − немного смущенно сказал радист. − Хотя я наделся, что уже всё как надо запаял.
      − Вы бы починили радио, чем болтать всякое, − строго сказал Митчелл и вышел из отсека.
      Митчелл поднимался на мостик, а впереди матрос открывал люк. Вот он распахнул люк и сверху ворвался яркий свет и свежий морской воздух, наполненный запахами йода и... далекой музыкой.
      Митчелл еще ничего понял, но чувствовал, что что-то происходит не так. Его взгляду открылся широкий простор, облака, чайки над водой, солнце, сверкающее в гребнях волн, далекий заросший лесом берег, и большой белый теплоход, что величаво плыл между субмариной берегом. С теплохода звучал веселый твист. Вдоль борта стояли нарядно одетые люди и смотрели на них. Кто-то махал платком. Теплоход громко загудел, приветствуя их.
      Гудок теплохода растаял в морском просторе, но где-то рядом по-комариному слабо и настойчиво гудел зуммер. Митчелл стоял на мостике и, продолжая смотреть на мираж, и скорее повинуясь многолетней привычке, протянул руку, вынул из гнезда трубку и поднес к уху. Механически сказал: "Робин Митчелл".
       Сэр! Я таки сделал это!... Коммандер Митчелл! Я починил радио, − торопливо и сумбурно говорил в трубке голос радиста. − Переключаю на ваш телефон. − Послышался щелчок, и из трубки вырвалась и потекла, переливаясь волнами, шумная разноголосица эфира.

      − Все как раньше.... Как будто... Не было войны, − тупо глядя перед собой, почти по слогам сказал Робин Митчелл.